Последняя машина с флотскими абитуриентами прибыла в лагерь на два дня позже обозначенного комендантом срока. Поэтому прибывших, среди которых привычно преобладали моряки, комендант лично распределял по практически заполненным до отказа палаткам. Среди жаждущих заполучить койкоместо, сержант заметил фигуру матроса, внешне равнодушно воспринимавшего происходящее вокруг него действо. Вернее внимание привлёк не сам безразличный субъект, а футляр для кларнета, который находился рядом в вещевым мешком.
— Твой? – Поинтересовался сержант, кивнув головой в сторону футляра.
— Послушай, чувак, ты ведь лабух, а ведёшь себя как последний гонщик. Культурные люди сначала здороваются, представляются. Я вот Толя Чекалин. А ты кто, худрук что ли?
Давненько сержант не получал таких хлёстких и отрезвляющих оплеух. Уши загорелись внутренним теплом, гимнастёрка мгновенно стала душной, словно её окунули в ванну мощного горячего потока. Вместо разумной реакции на справедливое замечание он бросился к коменданту.
— Товарищ капитан 2 ранга, разрешите обратиться.
Чайка удивлённо вскинул брови, его в данный момент более беспокоила судьба оставшихся четырёх абитуриентов.
— Разрешите мне разместить матроса Чекалина в своей палатке?
— Не имею возражений. Между прочим, я планировал подселить к вам ещё одного человека.
По пути к своему жилищу сержант успел исправить свою промашку пересказом сверхкраткой личной истории. Уж очень ему хотелось завоевать симпатию такого нужного кларнетиста.
— Значит ты тоже лабух со стажем, — растягивая слова, степенно реагировал на биографию Чекалин. – Я вообще-то саксофонист, но кларнет просто обожаю. До службы мне довелось часто играть в ресторанах и, скажу тебе, тамошней публике больше нравился кларнет. А у нас в Ростове народ культурный, в музыке разбирается. Ты же со своим оркестром тоже танцульки играл?
— Было дело, играли в североморском матросском клубе.
— Я во время службы такого удовольствия не имел, если не считать духовой оркестр крейсера «Кутузов». Я там лабал на саксофоне.
— «Кутузов», это на каком флоте?
— Не удивляй меня, чувак. Хотя тебе простительно, ты же в дыре служил. Флагманский крейсер Черноморского флота знают все моряки Советского Союза. А базируется он в Севастополе. Прекрасный, скажу тебе, город. Один недостаток – матросов много.
Как только Жуков выполнил своё обещание и в подсобке летней эстрады появились пианино, контрабас и небольшая ударная установка пятеро любителей музыки начали готовить свой репертуар. Таиться в таком случае невозможно, сцена была открытой, поэтому репетировали, не обращая внимания на сидящих вокруг летней эстрады абитуриентов. Добиваясь слаженного звучания ансамбля, повторяли и отрабатывали отдельные музыкальные фрагменты до самого отбоя. После этого перебирались в отведённый для подготовки к концерту домик и там, споря до хрипоты, обсуждали свои музыкальные дела.
Приходилось дорожить каждой минутой совместного музицирования. Дело осложнялось тем, что даже Жуков со всем своим административным ресурсом был бессилен против строгих лагерных порядков. С учёбой и работой ещё можно было как-то смириться, но наряды и дежурства почти ежедневно вырывали из ставшего дружным коллектива его участников.
Неприятности всегда случаются неожиданно. Это тоже началось с какого-то обычного трёпа за обеденным столом. Был конец недели, насыщенной уроками, трудовыми успехами и вечерними репетициями. Разговор затеял Коля Доронин, заинтриговав друзей несколько необычным выступлением.
— Вот смотрю я, братцы, на некоторых членов нашего коллектива и чего-то не пойму. Странное дело: все ходят на занятия, зубрят математику, пишут диктанты, конспектируют лекции, а кому-то до всего этого как бы и дела нет. Вот скажи, Саша, зачем ты скрыл от нас факт своего поступления в училище?
Глаза едоков, сидящих друг против друга за длинным обеденным столом, словно по мановению волшебной палочки одновременно уставились на сержанта.
— Нашего мичмана из учебки взяли на работу в учебный отдел училища, — продолжал Доронин. – Он и сказал мне, что среди абитуриентов есть один зачисленный. Как понимаете, фамилию узнать было несложно. Оказывается, Саша, у тебя медаль, да ещё два курса института в придачу.
— Ну, и зачем ты, чувак, темнил?
— Зря вы, друзья, не хотите оценить деликатность моего поведения. У меня не было намерения ни обманывать кого-либо, ни вводить вас в заблуждение. Просто я решил не говорить никому до появления общего приказа о зачислении. Поймите моё состояние, моё ощущение необъяснимой и несуществующей вины за то, что меня приняли без экзаменов. Мне было бы неловко чувствовать себя инородным телом среди абитуриентов. Вон, мои товарищи северяне-подводники обзывают меня «сапогом» и выскочкой. Думаете это приятно слышать?
— Ты, Саша, не обращай внимания на мои слова, всё это было сказано без злого умысла. Я лично, по-хорошему тебе завидую, дорожу твоей дружбой и рассчитываю на твою помощь.
Доронин завершил начатый им же разговор вроде на примирительной нотке, но неприятный осадок все-таки остался. Растопить холодок отчуждённости помог его величество случай.
Николай был заядлым грибником. Собственно, любовь к «тихой» охоте и сблизила его с сержантом, не менее страстным собирателем лесных даров. Два раза они просыпались рано утром, задолго до подъёма и бродили вокруг лагеря, постепенно расширяя зону поиска различных съедобных грибов.
Сержанта всё время манила большая посадка невысоких сосен. Деревца высотой чуть больше человеческого роста были высажены редкими рядами и густо заросли лесным разнотравьем. По внешним признакам такое место никак не могло претендовать на перспективный ареал обитания каких-либо грибов.
Доронин изначально забраковал саму мысль о посещении этой посадки, тем более что располагалась обширная поляна с молодой порослью в полутора километрах от лагеря. Но на сей раз он охотно принял предложение сержанта, видимо, пытаясь загладить свою вину за неприятный разговор в столовой. Совместная идея обследовать сомнительный соснячок родилась ещё вчера после полуденного обильного дождя.
В подсобке около столовой всегда стояли несколько пар резиновых сапог, в которых работали посудомойщики. Там же находились вёдра и пара корзин неизвестного происхождения.
— Саша, чуешь, как в лесу пахнет грибами. Я почему-то уверен, что в этот раз мы будем с богатым уловом, поэтому давай возьмём обе корзины.
— Коля, не чуди, мы с тобой в предыдущие вылазки с трудом наполняли половину одной, а ты собираешься брать две.
Победила настойчивость Доронина, усиленная жадностью сержанта. И, как ни парадоксально, оба этих разноценных человеческих качества оказались вознаграждены с лихвой.
Ещё на границе лагерного леса и поляны с посадкой стали попадаться белые грибы. При приближении к сосенкам в траве всё чаще мелькали светло-коричневые шляпки на толстых ножках. Грибы были примерно равной конфигурации, но различались по размерам. Некоторые детёныши, походившие на маленьких матрёшек, потешали совсем белой «панамкой», плотно насаженной на макушку толстенького округлого корня.
В самой посадке грибов было много, даже слишком много! Незаметно корзины стали тяжёлыми от заполнивших их даров леса.
Вернулись обратно в лагерь как раз к подъёму. Повар, которого абитуриенты звали либо Андреичем, либо «Косым», что, как правило, зависело от качества удовлетворения желудков, пришёл в дикий восторг при виде двух полных корзин белых грибов.
— От это, хлопцы, добре. Порадовали своих товарищей. Сегодня свиная поджарка будет с грибами. А завтра заделаю на обед суп по-деревенски.
Сержанта совершенно не интересовали планы Андреича. У него перед глазами стояли грибы. Отдудев команды на подъём, на завтрак и на построение он отпросился у коменданта и снова метнулся в лес. Разрешение на отлучку из лагеря Доронина добиться не удалось, да Коля особо и не настаивал.
Прежнего азарта уже не было, его сменили всё же жадность и подтачивающая силы усталость. Из множества боровиков выбирались лишь особи покрупнее.
На следующее утро сержант решил повести в поход за грибами всю свою музкоманду, но желаемый энтузиазм проявили только духовики. Группа ритма предпочла утренней прохладе с обильной росой тёплую койку. Коля Доронин взял под свою опеку ленинградца Чичёва, сержант организовал мастер-класс для дончанина Чекалина. Любитель речной рыбалки довольно сноровисто приступил к поиску светло-коричневых шляпок. Настроившись только на сбор белых грибов, Толя напрочь отсекал своё внимание от рыжиков, маслят и подберёзовиков. Попадавшиеся россыпями в траве, они требовали гораздо большего старания, чем одинокие чистенькие боровички.
Как ни странно, среди большого количества абитуриентов любителей покидать уютные палатки в дикую рань оказалось очень мало. Желающих поедать грибные блюда, приготовленные Андреичем, было многократно больше, нежели поклонников их сбора. А самым заядлым грибником, как ни странно стал представитель донских степей.
Неожиданное приглашение к зам. комбата в штабной домик не сулило ничего хорошего. Репетиции шли ни шатко, ни валко, полный состав ансамбля удавалось собрать редко, аккомпанемент песенных номеров отработан плохо, танцоры кое-как разучивали то ли «яблочко», то ли «гопак». Похвастаться было нечем, а до утверждённой даты концерта оставалась только одна неделя.
— Давай, Александр, порадуй своего замполита приятными новостями с культурного фронта.
Игривый тон Жукова явно не предвещал разноса, поэтому сержант без всяких колебаний изложил свои соображения.
— Товарищ капитан 2 ранга, мы тут с ребятами набросали программу концерта, получается часа на полтора.
— Вот и чудьненько. Порадуем народ перед экзаменами. – Сержанту показалось, что Хуков не обратил никакого внимания на его скулёж по поводу неразберихи с репетициями, и он начал сожалеть о своей откровенности. – Я уже дал команду, чтобы твоих оркестрантов освободили от всяких нарядов и дежурств, а также от строительных работ на территории училища. Думаю, больше ничего не будет мешать полноценным репетициям.
«Да он, оказывается, всё знал и наблюдал за нашей беспомощностью. Нужно быть поосторожнее с этим психологом» — подумал сержант.
— Меня, Александр, сейчас беспокоит другое, — продолжал замполит, словно не замечая замешательства своего подчинённого. – Завтра в лагерь прибывает последняя группа абитуриентов, составленная из выпускников средних школ. Всего 36 человек. Конечно, в процессе сдачи экзаменов произойдёт естественный отбор. Нам для представителей этой категории выделено 24 места. Отрадно, что первый набор в наше училище решили почти полностью укомплектовать бывшими военнослужащими. Я считаю, это решение Главпура абсолютно правильным. Была бы моя воля, я бы всякую «подкильную зелень» в виде вчерашних школяров ни за что не принимал. Но там наверху, я полагаю, мыслят иначе. Короче. Среди салаг есть один экземпляр, которого не принимать нельзя. За него перед высоким начальством хлопотала Эдита Пьеха.
— А какое отношение она имеет к Военно-Морскому Флоту? – изумился сержант, позабыв про субординацию.
— Хотел бы я узнать. Фамилия парня Вербицкий, кажется Олег. По моим сведениям, он является племянником её мужа Броневицкого.
— Это тот, который руководит известным вокальным ансамблем «Дружба» из Ленинграда. Они выступали несколько раз у нас в Североморском доме офицеров и в матросском клубе.
— Послушай, сержант, ты всегда такой непочтительно-торопливый? Я ещё не успел закончить свою мысль. Так вот, этого родственничка богемной четы нам придётся принять обязательно. По документам он числится профессиональным артистом Ленинградского мюзик-холла.
Витя Степанов первым почуял в красавчике родственную душу и предложил ему поиграть на своей гитаре. Оценить достойное владение инструментом смогли все участники зарождающегося училищного джаз-банда. Рижанин с лёгким выпендрёжем продемонстрировал своё умение исполнять синкопированные джазовые аккорды. Затем он замурлыкал, а потом и запел самую популярную композицию «Битлов» «Yesterday» под своё гитарное сопровождение. Сердце Степанова растаяло, лицо расплылось в блаженной улыбке.
— Саня, это же законченный номер для нашей программы! Послушай, как прилично он поёт, да и играет профессионально, не то, что я. Про английский я вообще молчу, одним словом, — прибалт. Мне кажется, теперь у нас есть настоящий гитарист.
— Чувак, умерь свой восторг. Твою гитару инструментом можно назвать только за её внешний вид. С таким фанерным «Музпромом» на сцену выходить нельзя, засмеют. Нам нужна электрогитара, если мы хотим выглядеть не хуже других.
Слова Чекалина вызвали эмоциональный всплеск, который почему-то обрушился на худрука. Последнему досталось за бардак с репетициями, за неумение ладить с начальством, за отсутствие свободного времени для музицирования. Усмирить стихийный бунт уставших от неопределённости музыкантов смог спокойный голос красавца-рижанина.
— Парни, не могу понять из-за чего вы бузите? Гитара действительно не для сцены, но, как только меня примут в училище, отец обещал привезти мою электрическую. Есть и усилитель с динамиком, смонтированные в виде симпатичного чемоданчика. Я на этой гитаре играл в нашем школьном ансамбле.
— Да мы здесь все на птичьих правах. – Крыгин, надо полагать, решил окончательно успокоить своих взволнованных сотоварищей. – Если мы хотим выглядеть достойно, то, в первую очередь, нужно поднимать вопрос о приобретении ударной установки. Я за этим пионерским барабаном и одинокой тарелкой чувствую себя словно нищий на паперти. Однако, сейчас, мне кажется, нет смысла возникать. Вот когда поступим, тогда другое дело. Александр тут что-то говорил об обещании начальства поспособствовать нашему коллективу о зачислении вне конкурса, но я в эти «пряники» мало верю.
Вербицкий появился в лагере только к обеду следующего дня вместе со сменой, отработавшей на училищной стройплощадке.
Жуков решил побеседовать с племянником «богемной четы» лично. Видимо, начальство проявляло определённую степень озабоченности судьбой этого богемного дарования. О чём они толковали после обеда, сержант мог только догадываться. Его вызвали в штабной домик к завершению светской беседы.
— Вот, познакомься, это наш руководитель художественной самодеятельности. Надеюсь на вашу, Олег, помощь в организации концерта, который запланирован на это воскресенье.
— А что нужно, петь или играть на фортепиано? – вполне резонно спросил слегка полноватый с пухлыми губами.
— Ну, это вы обсудите с Александром, он вас введёт в курс дела. Он же будет вашим куратором пока не примете присягу. Надеюсь, вы станете прилежным курсантом и активным помощником нашего худрука. Желаю всего хорошего.
Появление двух талантов значительно оживило энтузиазм музыкального коллектива, репетиционный зуд приобрёл черты общего заболевания. Свежие идеи вчерашних школьников повлияли на окончательное формирование эстрадного ансамбля. Жукову удалось где-то раздобыть аккордеон, который был торжественно вручён сержанту под радостные возгласы его единомышленников. Вербицкий в качестве пианиста и гитарист-рижанин по имени Игорь, а по фамилии Косяков, без затруднений освоили простенький оркестровый репертуар.
Среди обитателей лагеря выделялся некий странный субъект, на которого сержант обратил внимание ещё в первые дни лесной жизни. И, надо полагать, не только он один.
Большая голова с крупными чертами лица, чёрные кудрявые волосы и мулатно-смуглая кожа представителя южных советских республик бросались в глаза любому. Было в этом абитуриенте что-то привлекательное, излучающее внутреннюю доброту. Скорее всего, притягивала по-детски застенчивая улыбка большого рта, а также слегка навыкате глаза, светящиеся любовью ко всему живому. Три полоски нашивок старшины первой статьи на его погонах вызывали лёгкое недоумение и казались случайными. Интерес сержанта к колоритной личности носил отвлечённый характер, поскольку она не представляла художественной ценности для его творческих замыслов. Однако, любопытство оказалось обоюдным.
— Послушай, сержант, а почему ты меня игнорируешь и не приглашаешь в свой концерт? Я могу тебе очень здорово пригодиться. Правда, на музыке я не играю, петь и рассказывать стихотворения я тоже не умею, зато могу работать иллюзионистом. Хочешь, покажу свои фокусы?
Сержант с трудом пытался соединить произнесённое «иллюзионист» с внешностью стоящего перед ним потенциального артиста. Вообще-то он привык использовать время послеобеденной расслабленности для подготовки к вечерним репетициям. Нужно было расписать нотные партии для трубы и кларнета, набросать аккорды для гитариста, да и самому поработать над музыкальным сопровождением для танцоров. Но тут представлялся редкий шанс украсить программу номером с фокусами.
Чудеса, которые демонстрировал крепко загорелый старшина первой статьи, больше походили на трюки опытного картёжного шулера. Пожалуй, даже профессиональный «катала» мог бы с завистью наблюдать за ловкими пальцами, творящими чудеса с новенькой колодой игральных карт.
— Откуда у тебя карты? – только и смог вымолвить изумлённый мастерством фокусника сержант.
— Купил ещё в Баку. Я служил на своей родине в Азербайджане на Каспийской флотилии. Был командиром отделения трюмных машинистов на малом противолодочном корабле. Зовут меня Идрис, фамилия Азизов, такая же популярная на моей родине, как у русских Иванов. Мне, так кажется, что я единственный нацмен на весь лагерь.
— Извини, не понял, кто такой нацмен?
— Сразу видно, что ты не читал труды Иосифа Виссарионовича Сталина по национальному вопросу. Нацмен – это представитель национальных меньшинств в Советском Союзе.
— Значит, если я хохол, то также отношусь к нацменам.
— Не думаю, украинцев почти столько же, сколько и русских, поэтому они никак не могут относиться к меньшинству. Я вообще-то думал, что ты русский, у тебя такая правильная речь. А хохлов я узнаю без труда по их характерному гыканью.
— Идрис, скажу тебе откровенно, я поражён твоим умением манипулировать картами, но, боюсь, этот номер не одобрит зам. комбата. Пойми меня правильно, политическое училище и игральные карты – понятия мало совместимые. А у тебя в запасе есть какие-нибудь другие трюки, ну, например, с различными предметами?
— Конечно, есть, уважаемый худрук. Могу показывать фокусы с шейными платками, кольцами, длинными лентами. Представь себе, я приглашаю зрителя из зала на сцену, и он связывает крепкими узлами платки или ленты. Прочность узлов проверяет ещё один доброволец, а я после этого всё развязываю одним лёгким взмахом руки. Обещаю, будет интересно, не пожалеешь.
И, действительно, было очень интересно и увлекательно. Азизов бодро балагурил со сцены, очаровывая зрителей своей обворожительной улыбкой. Фокусы были простенькими, но интересными, да и творил их артист-любитель весьма профессионально. Один за другим на сцену приглашались люди из доброжелательной публики, превращаясь в ассистентов.
Разнообразие реквизита навело сержанта на подозрение, что он был заимствован у профессионального фокусника, от такого, как Идрис, можно было ожидать любых сюрпризов. Они и случились в самом конце выступления азербайджанца. Нарушив уговор, он всё-таки продемонстрировал свои картёжные способности. Благодарные зрители восторженно встретили манипуляции с игральными картами, с энтузиазмом отвечая на приглашения фокусника для участия в представлении.
Апофеозом бенефиса Азизова в роли иллюзиониста стал акт возвращения добровольным ассистентам их наручных часов, которые ловкач незаметно снимал с их запястий во время общения на сцене. Замешательство добровольцев и хохот зрительного зала были совершенно искренними. Такая атмосфера не могла не способствовать успеху всего концерта.
— Позвольте, товарищ худрук, вас спросить, как прикажете понимать этот балаган?! На концерте присутствует начальник политотдела, ваши будущие преподаватели, а ваш артист демонстрирует со сцены сомнительные способности вагонного шулера.
Негодование Жукова показалось сержанту наигранным и нарочитым. По реакции на отдельные номера сидящих в переднем ряду было видно, что и замполит, и прибывшие во главе с начальником политического отдела гости остались довольны концертом.
— Товарищ капитан 2 ранга, Азизов продемонстрировал трюки с игральными картами как любой нормальный иллюзионист. Что в этом может быть предосудительного?
— Да чёрт с ними, с трюками. Часы зачем снимать? Это же пропаганда воровства. Кстати, а как он умудрился на глазах у зрителей совершенно незаметно проделывать манипуляции с часами?
— Я не знаю, мне он ничего не говорил. Я сам в шоке от его изобретательности. А почему бы вам, товарищ капитан 2 ранга, не расспросить самого Азизова?
— Да уж, теперь придётся познакомиться с этим мошенником поближе. Как там у него дела с учёбой?
— Простите, но меня все эти дни ничего, кроме подготовки к концерту не интересовало.
— Ладно, я сам займусь этим азербайджанцем. Нам обязательно нужно принять в училище несколько представителей закавказских республик.
