УР-Р-А-А-А-А!

Командир гвардейского ракетного крейсера «Варяг» капитан 1 ранга Пинчук Андрей Андреевич в начале 70-х был назначен заместителем начальника Киевского высшего военно-морского политического училища.

Понятно, что после блестящего во всех отношениях гвардейского крейсера он обнаружил в находящемся вдали от морей ВВМУЗе (о чём думало руководство Флота, создавая его в Киеве?!) массу недопустимых на Флоте недостатков. Не знаю, читал ли Андрей Андреевич полузапрещённого в Советском Союзе Булгакова, но он имел абсолютно чёткое представление о «головном» происхождении разрухи, а потому всю свою энергию — а её было никак не меньше, чем в машинах его могучего корабля, — прежде всего бросил на укрепление дисциплины и уставного порядка, кои тогда действительно нуждались, мягко говоря, в улучшении.

Начал он, как и подобает настоящему офицеру, с себя — и внешне, и в словах, и в поступках Андрей Андреевич навсегда стал образцом для будущих морских офицеров. Впрочем, старые «варяжцы» утверждали, что он таким был и на крейсере. Проявляя к курсантам эдакую отцовскую снисходительность, он жёстко требовал примерности для подрастающей флотской смены от всех остальных — и от командиров с преподавателями, и от мичманов, и от гражданского персонала училища. Что уж говорить о тех, кто нёс дежурство и по долгу службы был под его непосредственным началом!

И если умудрённые жизненным и служебным опытом офицеры в подобных требованиях не находили ничего нового и не особо тяготились ими, то для молодых мичманов, которых в училище было в целом немного, и у которых требования уставов по большей части ещё расходились с представлениями о жизни и службе, — это противоречие выветривается из молодых голов лишь по мере нарастания ответственности — общение со строгим «капразом» всегда было потрясением.

Вот и мичман Володя Барабаш, дежурный по КПП № 1, с раннего утра находился в состоянии, близком к прединфарктному: Пинчук обычно прибывал в училище с 6 до 7 часов, всегда внезапно, потому что приезжал не служебной «Волгой», а общественным транспортом, который и в советское время не страдал излишней пунктуальностью. Чаще всего он шёл не через центральный вход, а через один из КПП — поди, угадай, на какой он сегодня нацелится, — а вдруг на твой. Да, на КПП и вокруг него порядок поддерживается, документация своевременно заполняется, курсант-помощник дежурного лихой второкурсник Женька Мосенков надраен-отутюжен, инструкции дежурный и помощник знают назубок, но… «Лучше арест и гауптвахта, чем встреча с грозным замначучилища!» — думал в смятении Володя.

Этот Барабаш тогда был в училище не единственным с такой фамилией: были там и капитан 3 ранга-командир роты, и старлей-политотделец, и старший мичман-автомеханик, и курсант-первокурсник. Даже пса-всеобщего любимца в одном из училищных двориков спорые на всякие мелкие пакости курсанты нарекли Барабашом. И когда над плацем раздавался возглас «Барабаш!», все знали, что кроме радостно бегущего на зов барбоса где-то поблизости есть и его менее радостный тёзка с погонами.

Наш Барабаш отличался от трёх первых вышеописанных Барабашей неопытностью и, соответственно, пугливостью. В политучилище безыдейных не берут, и Володя тоже был активным комсомольцем, но в ожидании возможного катаклизма — прибытия Пинчука именно на его КПП — он неожиданно для себя забыл об обязательном для бойца из резерва партии атеизме и мысленно молил Бога предотвратить это несчастье.

Но, видно, в тот день у Всевышнего Флот не значился в повестке дня, потому что молитвы бедного Володи оказались напрасны: монументальная фигура капитана 1 ранга, как и думалось, совершенно внезапно, показалась из дверей трамвая, остановившегося на траверсе володиного КПП № 1. Поперёк Красной площади, твёрдым шагом — «Прямо как его крейсер прёт», подумал ужаснувшийся Барабаш — Пинчук двинулся прямиком в сторону окаменевшего от увиденного юного мичмана.

«Володя, что стоишь, давай на своё на место!» — привёл его в чувство выглядывавший из-за двери Мосенков. Местом дежурного при встрече начальников была середина неширокого прохода внутри КПП слева от двери рубки дежурного (не комнаты — рубки — чай, на Флоте служим!), в распахнутый проём которой быстро стал старавшийся быть серьёзным Женька. Барабаш рванул к своему пятачку, судорожно одёрнул портупею, приготовился подать команду и… Во рту вмиг пересохло, горло перехватило…

Распахнулась входная дверь и грозный заместитель начальника величественно ступил на территорию училища. Видя, что дежурный не в состоянии что-либо молвить, Мосенков со всей своей новгородской ухарью завопил «Смирна-а-а!» — От такой команды мёртвые бы встали. — Очнувшийся Барабаш вздёрнул правую руку под козырёк и, сам удивляясь своей чёткости и энергичности, правильно и молодцевато произвёл положенный доклад.

Удовлетворённый соблюдением ритуала встречи капитан 1 ранга, оставаясь по стойке «Смирно», чётко отнял руку от «дубов» фуражки, подчёркнуто, с разделением по этапам, снял с неё перчатку и протянул для рукопожатия Володе: «Здравствуйте, товарищ мичман!» Для того снова разверзлись небеса: никогда за руку с ним никто из капитанов 1 ранга не здоровался, а тут сразу сам Пинчук! У Володи что-то заклинило в голове. Судорожно сдёрнув перчатку, он боязливо прикоснулся к начальственной руке и, внезапно уменьшившись в росте, глядя снизу на статного Пинчука, пролепетал: «Здрассте…»

Заместитель начальника училища капитан 1 ранга Пинчук А.А.

Андрей Андреевич Пинчук за 28 лет корабельной службы много безобразий повидал и удивить его было трудно, тем более бестолковому зелёному мичманцу. Не меняя позы и выражения лица, он снова протянул руку Володе: «Здравствуйте, товарищ мичман!» Ещё неувереннее пожимая твёрдую ладонь Пинчука своей, вдруг вспотевшей, Володя понял, что ничего не понимает, но всё же нашёл силы ответить начальнику, ещё более беспомощно: «Здрассте…»

Юпитер был велик и ужасен, разъярён и готов испепелить копошащихся где-то внизу неразумных мурашей, но по его внешнему виду это не было заметно. Опять же, «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». — Не теряя самообладания и строевой стойки, Андрей Андреевич опять протянул руку вконец обалдевшему Володе и ровно, но твёрдо сказал: «Здравствуйте, товарищ мичман!» «Что ему надо?! Что я делаю не так?!» — впал, было, в отчаянье мичман. И тут его осенило: «Господи, что же это я!» Подтянувшись, приподняв, как на параде, подбородок, крепко сжав руку капитана 1 ранга, мичман Барабаш во всю силу молодой глотки заорал в лицо начальнику: «Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а!».

В Советском Союзе командирами гвардейских ракетных крейсеров партией и правительством назначались люди с железными нервами, способные хладнокровно и правильно действовать в условиях всеобщей ядерной войны, и потерявшие ориентиры молодые мичмана не способны были сбить их с толку, даже с трёх попыток, потому Андрей Андреевич, поняв, что ничего от Барабаша уже не добиться, так же невозмутимо поздоровался с Мосенковым: «Здравствуйте, товарищ курсант!», на что мой одноклассник звонко и бодро, как положено, ответствовал: «Здравия желаю, товарищ капитан 1 ранга!» и уверенно пожал протянутую руку. Вечером, после смены с дежурства, Женька, рассказывая под общий хохот класса эту историю, добавил: «Если бы Пиня ещё на секунду задержался на КПП, я бы точно не удержался от смеха, который меня распирал всё время их здорования, и травил бы я сейчас на «губе». — Думаю, понятно, кого мои однокашники фамильярно называли Пиней.

Спустя пару часов начавшаяся на КПП история продолжилась. — На ежедневном утреннем сборе руководства у начальника училища капитан 1 ранга Пинчук, не вдаваясь в подробности, под занавес приказал провести занятия на тему приветствия военнослужащих с Барабашом, «который совершенно одичал и не имеет об этом понятия». Каждый из руководителей, имевших в своём подчинении Барабаша, — командир курсантского батальона, начальник политотдела, начальник тыла — воспринял это распоряжение на счёт своего Барабаша (почему у них не вызвал вопросов перл об одичании, так и осталось загадкой) и в тот же день хорошенько так поучил подчинённого правилам приветствия, добавив от себя много чего.

Ни один из трёх старших Барабашей — капитан 3 ранга, старлей и старший мичман — долго ещё не мог понять, с чего это вдруг персонально его учили отданию чести и прочим премудростям взаимных воинских приветствий. Да, наверное, и до сих пор не знает об истинной подоплёке этого обучения. Первокурсник всё воспринял как должное: он к тому времени уже привык, что пристальное внимание начальника не может иметь рационального объяснения. А вот два других Барабаша так и остались необученными, и не по вине их начальников. — У четвероногого начальника попросту не было, а ближайший начальник молодого мичмана-виновника «торжества», капитан-лейтенант с кафедры кораблевождения, как и сам начальник кафедры, на совещания высокого начальства не приглашался и знать об этих занятиях ничего не знал.

У моих же однокурсников повелось при встрече обращаться друг к другу «Здравствуйте, товарищи!» и отвечать, вытаращив глаза, громким троекратным «Ур-р-а-а-а!» И даже на недавней встрече в честь 40-летия выпуска многие седые и лысые капитаны 1 ранга и профессора, доктора наук и большие начальники,  крутые бизнесмены и главы многочисленных семейств под недоумённые взгляды испытанных боевых подруг и — восторженные — шаловливых внуков приветствовали друзей далёкой юности подобным образом, и выглядывали из-под солидных пиджаков и из-за позолоченных очков лица смешливых вихрастых мальчишек, когда-то решивших отдать жизнь флотской службе.

Я тоже внёс лепту в распространение этого обычая, но в далёких от флотской службы кругах: на одном из корпоративов под смех сослуживцев рассказал историю со встречей Пинчука. Мой рассказ не выветрился из памяти коллег и, когда поутру обхожу кабинеты управления комбината, случается, что на моё шутливое приветствие «Здравствуйте, товарищи!» господа весело отвечают троекратным «Ур-р-а-а-а!» Особенно ласкает слух старого моряка женское пополам со смехом «Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а!».

 Капитан 1 ранга Курин Николай Александрович

выпускник 6 выпуска КВВМПУ

06.07.2017.