В Киевском морполите за время учебы курсанты дважды продолжительно жили в загородном лагере: сначала в пору сдачи вступительных экзаменов и прохождения курса «молодого бойца», затем, на катерной практике.
Лютеж — мечта отдыхающего. Здесь вам и устремляющийся ввысь сосновый бор и дикий смешанный лес с земляничными полянами. Небольшой марш-бросок проселочной дорогой среди сосняка и мы у моря – Киевского водохранилища, на берегу которого находились плавсредства училища. За огороженной территорией располагались шлюпки, катера и причалы. Отсюда уходили курсанты в свое первое плавание, осваивая премудрости управления катером, здесь же на плавпричале впервые спускались под воду в водолазном снаряжении.
Катерная практика приближалась к концу. Сегодня проходили спуски под воду в полном водолазном снаряжении курсантов класса, где командиром отделения был старшина 2 статьи Виктор Грин. До поступления в училище он служил на подводной лодке, что придавало ему дополнительный авторитет в курсантской среде. Витя был неплохим «комодом», но уж больно он был неуклюж, над чем, беззлобно подсмеивались сокурсники. Грин в числе первых спустился в темную воду и в целом успешно справился с заданием. Вслед за ним, одевая снаряжение, проходили испытание глубиной его товарищи по учебе. Все шло хорошо, пока один из курсантов не потерял на дне водолазный ботинок, отличающийся изрядным весом.
Мичман-инструктор недовольно шмыгнул носом и, беря контроль над голосом, спокойно произнес:
– Случилось то, о чем я предупреждал. Кто пойдет под воду доставать ботинок? Есть желающие? – осматривая строй, спросил он.
Курсанты молчали, и один лишь Витек сделал шаг вперед и произнес:
– Я! Разрешите мне! — не колеблясь, заявил Грин. – Я подводник, командир отделения, отличник учебы, – непонятно для чего начал перечислять свои заслуги старшина 2 статьи, стараясь убедить мичмана отправить под воду именно его.
Еще раз осмотрев строй, в котором курсанты стояли безучастно опустив глаза, будто изучая настил плавпричала, мичман принял решение.
– Ну, хорошо, Грин, одевайте снаряжение.
Витя ушел под воду и с концами, пропал. Когда запас воздуха был близок к исходу, на причале забеспокоились: не случилось ли чего? Наконец, инструктор дал команду подать водолазу сигнал, чтобы тот выходил наверх. Страхующий курсант дернул за конец, подавая условный сигнал, давай, мол, выходи, пора. Прошло секунд двадцать, и из глубины стали подниматься на поверхность воды пузыри воздуха. Все с неподдельным вниманием ждали появления командира отделения с искомым ботинком. Вслед за пузырями в районе трапа показалась из воды голова водолаза, затем плечи. Он медленно поднимался по ступеням водолазного трапа. Вот вышла из воды и ухватилась за поручень одна рука. Водолаз сделал еще шаг вверх, затем еще. Появилась вторая рука и перехватила другой поручень. Курсанты с удивлением обнаружили, что в руках у Грина нет ботинка. На их лицах появилась легкая усмешка. А чего вы хотели от неповоротливого подводника! Несмотря ни на что водолаз медленно, но верно, поднимался по трапу все выше и выше. Вот уже вышла из воды одна нога в тяжеленном ботинке. Затем на белый свет появилась вторая. И тут все ахнули! Витя Грин не то что не нашел ботинок товарища, так он еще и свой потерял. Теперь на дне покоились уже два потерянных элемента снаряжения водолаза.
Мичман-инструктор с досадой махнул рукой и, не говоря ни слова, пошел облачаться в водолазное снаряжение. Не прошло и трех минут с того момента, когда над мичманом сомкнулась водная гладь, как он появился на водолазном трапе с трудом удерживая в руках два потерянных курсантами ботинка. Все кто находился на причале, дружно захлопали в ладоши, пораженные феноменальным мастерством опытного водолаза.
В тот момент Витя Грин понял одну важную вещь: хотеть и уметь – это далеко не одно и тоже. В каждом деле нужна не только тренировка, но и сноровка. Поэтому он добродушно относился к шуткам, которые в избытке отпускали сослуживцы в его адрес после случая с водолазным ботинком.
