Курсанты киевского морполита успешно освоили учебную программу второго курса. Прежде чем дружно пришить на форму нашивки третьекурсников им предстояло испытать себя морем и пройти штурманскую практику на учебном судне «Хасан».
Добравшись поездом до Ленинграда, а оттуда катером до Кронштадта, где их поджидал корабль, будущие флотские офицеры-политработники отправились в дальнее плавание к Туманному Альбиону…
Две роты курсантов были расселены в кубриках по классам. На ближайшую перспективу их основным занятием стали штурманские вахты, которые они несли в учебных штурманских рубках, четыре часа через восемь. В первые дни плавания они на деле узнали, почему Балтика зовется седой. На второй неделе пребывания в море однообразие походной жизни стало сказываться на атмосфере в кубриках. Всевозможные игры, которыми себя развлекали молодые мореплаватели, постепенно стали надоедать и интерес к ним начал падать. Дмитрий Тимофеев выделялся среди курсантов, про таких го-ворят, что они не от мира сего. Он не пил и не курил, не погодам бережно относился к своему здоровью. Если он за что-то брался, то доводил начатое дело до конца. К примеру, он решил освоить стенографию и добился-таки своего. Отличался он еще и тем, что был прижимист, даже можно сказать жадноват. На этом и сыграли классные шутники, когда Дмитрий заикнулся о том, что неплохо было бы подстричься. Бросив свои занятия и игры, одноклассники стали напирать на Тимофеева, предлагая ему сделать стрижку наголо. Тимоха, а именно так величали однокашники Дмитрия, сомневался, стоит ли обнуляться и, как мог, отказывался. Товарищи даже предложили собрать ему за этот «подвиг» пять рублей наличными. Но Дмитрий резонно отказывался, мол, сумма-то не велика. Когда ставка за стрижку поднялась до 10 рублей, Дима Тимофеев сдался. Тут же Тимоха был усажен на баночку посредине кубрика. Классный брадобрей уже нетерпеливо клацал ножницами, дожидаясь пока тело под объектом стрижки будет прикрыто простыней. Как только на плечи Тимохи легла вылинялая простыня парикмахер, выращенный в курсантской среде, принялся за дело. Коллектив класса, собравшийся практически в полном составе, отводил душу, глядя на то, как посреди кудрей Тимохи пролегла просека, начинающаяся от корней волос на лбу и заканчивающаяся на макушке. Эту прическу под названием «Я у мамы лесоруб» запечатлели фотоаппараты сослуживцев. Дальше, больше. Безжалостная рука классного стилиста выстригла полудуги от висков до маковки головы. На довольных лицах курсантов наблюдавших за действом, разворачивающимся посреди кубрика, появились трудно скрываемые улыбки. Когда верх черепа Тимохи был полностью освобожден от волос, и на его голове засияла, словно лишай, белая, нетронутая загаром кожа в форме тюбетейки, по корабельной трансляции прозвучало: «Команде обедать». Дисциплинированные курсанты, бросив все дела, дружно потопали в столовую команды. Просьбы Тимохи закончить стрижку повисли в пустоте кубрика, где уже не было не единой души. Курсанту Тимофееву ничего не оставалось, как прикрыть «плешь» пилоткой и последовать за товарищами. Пропускать обед было не в его правилах и характере. Покушать он любил.
Прием пищи в столовой команды контролировали специально назначенные преподаватели и командир роты капитан-лейтенант Иван Иванович Зорин. Последний был не по возрасту серьезен, отчего видимо рано лишился волос на лобной части головы.
Когда в столовую явился Тимоха, запыхавшийся от быстрой ходьбы, Зорин не замедлил спросить: «Товарищ курсант, вы почему опоздали? — и, не дожидаясь ответа, продолжил, — садитесь!»
Дмитрий уселся за стол и присоединился к товарищам, ловко работавшим ложками.
Необычный вид Тимохи не ускользнул от внимания командира роты.
— Тимофеев, пы почему в пилотке? — задал очередной вопрос
офицер, удивленно взирая на голову курсанта, на которую по самые
уши была натянута пилотка.
— Не сниму, товарищ капитан-лейтенант.
Ответ курсанта озадачил командира роты. Зорин побагровел и. тоном не терпящим возражения, приказал снять головной убор.
Тимофеев покорился командирской воле и нехотя стянул пи лотку с головы.
Внимательно следящие за развитием инцидента курсанты и преподаватели не удержались и громко засмеялись, когда рядом, смотря друг другу в глаза, оказались две головы с одинаковыми прическами. Их лица были очень похожи, что усиливало комичность момента — два Зорина и все тут. Столовая команды была наполнена весельем, которое и одну минуту сияло усталость накопленную за несколько недель автономного плавания. Весь батальон «отрывался
по полной».
После обеда Тимоха был быстро подстрижен под Котовского, однако инцидент на этом не был исчерпан и получил дальнейшее продолжение.
К командиру батальона, где находился и представитель ком-петентных органов, вызвали старшину класса, комсорга и еще не-сколько активистов. Всех заставили писать объяснительные по имевшему место за обедом факту.
Курсанты думали, что их вызвали по вопросу некорректной стрижки а-ля Зорин, но нее оказалось гораздо серьезнее.
Их запугивали, стращая отчислением из училища, пытаясь выявить инициаторов политической акции. Какой именно, курсанты даже поначалу и не поняли. Но когда «особист» задал прямой вопрос: «С какой целью курсант Тимофеев был подстрижен под Владимира Ильича Ленина, основоположника марксизма-ленинизма», -открылась вся глубина содеянного ими. Но конкретных фамилий так от них и не добились. После вызова «на ковер» их больше не трогали, видимо командование испугалось последствий случившегося и решило не докладывать в вышестоящие инстанции. Что касается курсантов, то они надолго усвоили полученный урок политической зрелости. А представитель компетентных органов спрятан папку с делом «Тимофеева, Зорина и вождя мирового пролетариата» подальше в стол, до лучших времен.
Сергей Нитков
