История Военно-Морского Флота России наполнена яркими страницами героических свершений во имя Родины. Сегодня, когда флот переживает трудные времена, он особенно нуждается не только в материальной, но и в моральной поддержке со стороны государства и патриотически настроенных россиян, в бережном отношении к его традициям и духовным истокам. Флот сегодня — это вооружённая сила на море в единстве её военно-технического комплекса и социальной организации. В её социально-психологической структуре значительное место занимает диалектическое единство сознательных и бессознательных компонентов психики военных моряков, которые исследует военно-морская психология. В системе психологического обеспечения боевой подготовки особый интерес могут представлять психологические механизмы превращения свойств отдельных элементов социальной системы в феномены массового сознания или коллективного бессознательного. К ним относятся процессы наименования кораблей в истории флота, которые ещё ждут своего психологического осмысления.
Научные проблемы, связанные с имянаречением кораблей, изучает новая отрасль исторических знаний — каронимика. В ней преобладает акцент на исследовании вопросов преемственности исторических, культурных и общественно-политических условий, влияющих на выбор имён кораблей. Однако каронимика почти не уделяет внимания анализу социально-психологических аспектов данной проблемы. Во-первых, такие задачи раньше не ставились перед историко-психологическими исследованиями. Во-вторых, изучение проблемы затруднено из-за недостатка достоверных исторических данных. В-третьих, военная психология как сравнительно молодая наука ещё недостаточно проникла в предметную область военно-исторических знаний.
Старинная флотская традиция именовать корабли берёт свое начало от древнего обычая наделять суда качествами человека или живых существ. Имя корабля — это своеобразный символ, обладающий такими же психологическими характеристиками, как и имя человека. Оно может вызывать у моряков гамму самых сложных эмоциональных переживаний, стремление к наследованию традиций, чувство гордости, причастности к историческим событиям, способствовать процессу самоотождествления с образом, воплощённым в имени корабля.
Психологические основы имянаречения кораблей лежат в древненаучных представлениях о некой судьбоносной силе имени. Например, одна из древнейших наук, нумерология, выражая в цифровых символах отношения вещей и принципов в природе, наделяла их оккультной силой. Имена как раз и представляют такого рода отношения, которые, будучи выраженными с помощью цифр, обладают якобы мистической силой. Сила имени зависит от вибрирующего влияния присущих ему чисел, т.е. от того, удачно или неудачно оно было присвоено объекту. Гармоничное имя сулило кораблю и его команде удачную судьбу, а негармоничное — невзгоды и беды.
Таким образом, уже в древности с позиций нумерологии выбор имени корабля имел под собой глубокие духовно-мистические основания и предполагал в какой-то мере выбор его судьбы. Кстати, традиции нумерологии и сегодня проявляются на уровне обыденного сознания у военных моряков. Одному из авторов этих строк приходилось слышать от членов экипажа, что служба на подводной лодке «К-525» будет удачной, потому что число её имени одинаково читается справа налево и наоборот. И теперь, когда этот корабль выведен из боевого состава флота, можно сказать, что за 20 лет службы на корабле не было ни одной серьёзной аварии и гибели членов экипажа.
В древних поверьях имя человека определяло его судьбу, а у моряков с незапамятных времен существует устойчивое поверье, что имя корабля может приносить удачу или неудачу тем, кто на нём служит. Благодаря своему имени, даже если оно не является предметно-образным, а выражается всего лишь литерами и бортовыми номерами (Д-З, М-171, С-56, К-22) — корабль становится самостоятельным субъектом истории и массового сознания, живёт отдельной «социальной» жизнью, приобретая, таким образом, психологические характеристики и — «персональную» судьбу.
Наименование корабля играет в его судьбе особую роль. Со своим именем он входит в историю флота и государства. Однако в российской истории было немало кораблей, которые не раз переименовывались в зависимости от политической конъюнктуры, изменения военной классификации или общественных настроений и пристрастий.
С изменением имени корабля меняется и его восприятие в массовом сознании, оценка его роли в истории флота. Но имя погибшего или отслужившего свой век корабля не уходит в небытие; а продолжает жить в памяти народной. Самим фактом прекращения существования корабль сообщает своему имени новую символическую и часто более яркую и долгую жизнь в истории и традициях флота. Так ряд кораблей и подводных лодок ВМФ, носивших имена советских городов и комсомольские наименования, после распада СССР были переименованы и о них почти уже забыли. Но трагическая гибель атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск» парадоксальным образом обеспечила бессмертие их именам в истории российского флота. И теперь уже ничто не властно над их судьбой. Погибшие корабли, как и ушедших из жизни людей не переименовывают, но долго хранят их имена в памяти народной, отдают дань уважения мужеству экипажей и воспитывают на их примере новые поколения моряков!
По аналогии с человеческой судьбой героическая или трагическая гибель корабля придаёт его имени магический смысл, историческое звучание, почти иррациональное значение, превращая его в обобщённый социальный символ, который пробуждает интерес у людей и обладает особой притягательной силой. В таких случаях имя корабля как его субъективно-символическое отличие от других единиц корабельного состава превращается в объективный общественно-исторический факт, не зависящий уже от породивших его причин, источника и возможных конъюнктурных манипуляций с ним.
Человек по образу и подобию своему проецирует на корабль свою ментальность, духовность, психическую природу, ибо моряки на флоте к кораблю всегда относились как к своему детищу, родному дому, надёжной крепости или малой родине. Недаром акт имянаречения корабля совпадал или с торжественным церемониалом закладки корабля, когда в его киль помещалась так называемая закладная доска с исторической датой события и именем будущего корабля или с особым ритуалом спуска корабля на воду после постройки, в котором предусматривался древний обычай «крещения» корабля.
Древнейшая морская традиция — обряд «крещения» корабля — имеет религиозное происхождение: он выражал стремление моряков заслужить покровительство богов. У язычников обряд сопровождался обильными жертвоприношениями рабов, пленников, пиратов или животных. В особых случаях, чтобы задобрить морскую стихию, приносились в жертву даже красивые молодые женщины. Уже позже христиане в обряде крещения для окропления кораблей стали использовать вино или святую воду.
Таким образом, вполне очевидно, что появление нового корабля всегда ассоциировалось у моряков с его рождением или началом новой жизни на море, и поэтому «новорожденному» подобало получить своё имя, а день, в который происходило это событие, традиционно становился корабельным праздником.
В древности имя корабля символизировало его духовное начало. Душа, психика проявляется в различных способностях к деятельности. Можно предположить, что обряд имянаречения при рождении корабля знаменовал собой вселение души в его корпус, после чего моряки и корабль представляли уже как бы единое целое — живой флотский организм. С этого момента его боевые возможности определялись не только материальными факторами (размеры, водоизмещение, вооружение), но и духовным потенциалом (целевым предназначением, сплочённостью экипажа, верностью традициям). А духовная жизнь корабля, как правило, начиналась с присвоения ему персонального имени.
Поскольку имя кораблю дают люди, то тот или иной выбор имени корабля, с которым он, как правило, и входит в историю, обусловливается направленностью их психики: духовными ценностями, особенностями мировоззрения, преследуемыми целями, мотивами и особенностями деятельности, надеждами и ожиданиями; священной памятью; доминирующими потребностями и многим другим, что может определять активность человека. Благодаря своему имени корабли продолжают «жить» в человеческой памяти, в морских традициях, а иногда их имена передаются от старшего поколения к новому поколению кораблей.
В объяснении психологических механизмов наименования кораблей, на наш взгляд, может продуктивно использоваться принцип коллективного бессознательного, который в психологии принято называть ресурсным психосинтезом, вытекающим из закона аналогии. Этот принцип первоначально был положен людьми в основу механизма присвоения имени человеку, которое, помимо прочего, должно помогать ему в жизни. Так, имя Ольга означает святая, Марина — морская, Виктор — победитель и т.д.
Имя корабля делает его аналогичным тому символу, который оно несёт в себе и который обеспечивает необходимое объекту ресурсное качество. Под ним понимается любая особенность психики, которая в данном случае недостаточно ярко выражена с учётом того, что необходимо для решения конкретных задач. Ресурсный символ (потенциал) в той или иной мере присущ каждому имени корабля. Поэтому одним из возможных вариантов психологической трактовки процесса имянаречения кораблей может быть рассмотрение его как заимствование у мифологических, сказочных или исторических персонажей, представителей животного мира, проявлений природной стихии и, так далее, того, что хочет человек компенсировать через имя в называемом объекте (коварство, ловкость, быстроту, силу, незаметность, непобедимость, бессмертие и т.д.). Другими словами, это символическое выражение того, чего не хватает в действительности человеку, экипажу, кораблю или что надо усилить. Например, образ гепарда выражает ресурс скорости, скрытности, манёвренности. Символ акулы обозначает ресурс мощи, грозной силы хищника, властелина морей и т.д.
Христианство, взяв под духовное покровительство морское дело, привнесло в процесс имянаречения кораблей свои основы и каноны. Наиболее почитаемыми святыми образами у моряков российского флота были Николай Угодник и Андрей Первозванный. Существует понятие особого архетипа-образа «Ученик Пророка», который предопределял духовный выбор святых имен для имянаречения. Поэтому ответственность за достижение целей и успехи возлагается уже не только на корабль и его экипаж, но и на «Ученика Пророка», что само по себе облегчает их жизнедеятельность. Например, актуализация данного архетипа имела место в начальный период истории российского флота, когда при строительстве серии линейных кораблей в Архангельске летом 1715 г. по решению Петра I они получили имена архангелов: «Гавриил», «Михаил», «Уриил», «Ягудиил» и др.
Представляет определённый интерес краткая классификация психологических оснований для наименования военных кораблей в истории российского флота. Анализ показывает, что к ним чаще всего относились наряду с духовными, историко-культурными и общественно-политическими мотивами ментальные факторы, религиозные образы, зоопсихологические аналогии, идеологические символы сознания, моральные ценности и другие социально-психологические феномены, в том числе и коллективного бессознательного. Кроме того, как отмечает известный флотский историк В.А. Дыгало в своей книге «Откуда и что на флоте пошло», ещё во времена Петра I появилась традиция давать имена кораблям, сообразуясь с их рангом и предназначеньем, — чем выше ранг и класс, тем строже и престижней название.
Религиозные православные ценности были определяющими в обрядах имянаречения в эпоху парусного флота, и, прежде всего, при выборе имён для больших кораблей, которые первоначально нередко называли в честь святых или христианских праздников: «Св. Пётр», «Св. Павел», «Св. Иоанн Богослов», «Св. Гавриил», «Св. Георгий», «Св. Николай», «Двенадцать апостолов», «Три святителя», «Богоявление», «Рождество Христово», «Преображение Господне» и т.д. Именно с такими именами кораблей российский флот достиг первых великих побед в морских сражениях. Например, в эскадре адмирала Ф.Ф. Ушакова на Чёрном море было немало кораблей, носивших святые имена и снискавших своими великими победами славу российскому флоту. Деятельность адмирала была высоко оценена Русской Православной Церковью, а его имя было канонизировано в 2001 г., и он справедливо был причислен к лику святых. Этот исторический факт ещё раз подтвердил взаимосвязь веры как проявления коллективного бессознательного и традиций христолюбивого российского воинства, которые почитаются и активно используются в обучении и воспитании современных военных моряков.
Идеи, заключенные в мифологических образах и исторических персонажах также были излюбленными мотивами в имянаречении кораблей и существенно влияли на выбор имён на протяжении почти всей истории российского флота. Корабли называли в честь богов и героев мифов: бриг «Меркурий», крейсер «Аврора», военный транспорт «Венера», фрегат «Паллада», бриг «Орфей» и т.д. При этом непостижимым образом имена кораблей соответствовали их роли в жизни флота. К примеру, богиня Венера олицетворяла гармонию, понимаемую как соразмерность частей целого, а военный транспорт с именем «Венера» как раз и был призван выполнять функции обеспечения боевых действий на море, которые составляют неотъемлемую часть военного искусства.
Очевидно, что представленный ряд корабельных имён связан с влиянием космоса на формирование мифологического и исторического сознания людей. Как отмечал Л.И. Чижевский, памятники древней письменности и народный эпос полны сопоставлений между небесными явлениями и явлениями в человеческой жизни. Стремление их сопоставить проистекает как из верований, связанных с астрономическими явлениями, так и из событий повседневной жизни. Данная социально-психологическая тенденция породила специфичный ряд мифологических имён кораблей в истории флота и, по нашему мнению, может быть одним из его классификационных признаков.
Интересно отметить, что особенности мифологических образов, воплощённых в названиях кораблей и ассоциировавшихся с психологическими особенностями поведения их прототипов, часто проявлялись в жизни этих кораблей в реальных исторических событиях, а, следовательно, — и в их оценке. Например, в астрологии как одной из древнейших наук, выступавшей формой мифологического сознания, Меркурий является символом подвижности, всепроникаемости и гибкости мысли. В мае 1829 г. российский 18-пушечный бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта А.И. Казарского вступил в неравный бой с двумя кораблями, оснащёнными 184 пушками, и вышел из него победителем. Именно благодаря своей манёвренности, правильно выбранной диспозиции, умелым и героическим действиями экипажа, «Меркурий» сумел нанести турецким кораблям, десятикратно превосходившим его в огневой мощи, значительный урон и благополучно вернуться к своей эскадре. Об этом подвиге российского корабля напоминает памятник в Севастополе с надписью «Потомству в пример».
Особое место среди гордых корабельных имён занимали имена народных и былинных героев российского эпоса. Флот России имел в своём составе корвет «Илья Муромец», броненосцы «Пересвет», «Ослябя» и др. Известно, что броненосцы по своему вооружению и водоизмещению могли самостоятельно выполнять важные боевые задачи, что соответствовало той исторической роли, которую в сражениях за Отечество сыграли российские народные богатыри Пересвет, Ослябя и др.
Общественно-политические мотивы побуждали чаще всего к выбору имен российских императоров, выдающихся общественных и государственных деятелей, в честь которых была названа бригантина «Елисавета», корабли «Мстислав», «Владимир» и «Императрица Мария», броненосец «Александр III», броненосный крейсер «Рюрик», крейсер «Аскольд», крейсер «Дмитрий Донской», броненосцы «Екатерина II», «Николай I» и т.д. В советское время флот имел в своём составе линкор «Марат», крейсер «Киров», крейсер «Каганович» и др.
Идеологизация массового сознания в советский период истории российского флота породила целый ряд звучных «революционных» наименований кораблей. Так, появились линкоры «Заря Свободы» и «Демократия», крейсер «Октябрьская революция», линкоры «Парижская коммуна» и «Советский Союз», подводные лодки «Ленинец», «Ленинский комсомол» и т.д. Следует отметить, что особенно многочисленную группу составляли корабли и подводные лодки комсомольских наименований, что было обусловлено принятием в 1922 г. комсомолом шефства над ВМФ в период его возрождения. Кроме того, в советский период немало было кораблей с именами, связанными со всевозможными юбилейными датами в жизни страны. Данная тенденция свидетельствовала о стремлении партийного руководства государства, с одной стороны, объективировать идеологические символы на государственном уровне, а с другой — персонифицировать их в качестве личностно значимых образов в мотивационной сфере психики военных моряков.
Военно-историческая память обусловливала присвоение кораблям имён, связанных преимущественно с победами русского оружия, а также в честь знаменитых флотоводцев, полководцев и исторических деятелей. Не одно поколение кораблей российского флота имело в своём составе корабли с именами «Чесма», «Синоп», «Полтава», «Гангут», «Азов», «Керчь», «Бородино» и т.д. Примечательно то, что именами «Бородино», «Гангут», «Перекоп» в советском ВМФ назывались учебные корабли, на которых прошло обучение не одно поколение будущих флотских офицеров.
В прошлом веке была построена серия лёгких артиллерийских крейсеров с именами прославленных российских полководцев и флотоводцев: «Ушаков», «Нахимов», «Макаров», «Сенявин», «Александр Суворов», «Михаил Кутузов» и т.д. Ореол, окружающий легендарные имена, присвоенные кораблям, «проецировался» на членов их экипажей, которых моряки в своей среде часто называли «ушаковцами», «нахимовцами», «макаровцами» и т.д.
Нередко патриотические чувства народа выражались в присвоении кораблям имён, связанных с названиями республик, столиц, городов и рек: броненосец «Севастополь», крейсер «Москва», линкор «Петропавловск», броненосный крейсер «Россия», лидер «Минск», крейсер «Украина», минные заградители «Амур», «Ока», «Уссури», большой противолодочный корабль «Ташкент» и многие другие. Такая тенденция стимулировала шефские связи, в которых «малая родина» играла ключевую роль в поддержании высокого морально-психологического состояния моряков.
Флотские традиции проявлялись в сохранении преемственности в названиях кораблей. Наследование славных корабельных имён характеризует и современный ВМФ России, когда одни и те же имена кораблей-героев передаются новым кораблям различных классов. Например, неоднократно корабли флота носили, и носят сейчас имена: «Москва», «Аврора», «Варяг», «Память Азова», «Слава», «Стерегущий», «Бородино», «Гангут», «Севастополь» и др.
Особое место среди мотивов наименования кораблей ВМФ занимает отождествление морально-психологических качеств военных моряков с главными боевыми свойствами корабля, выраженными в имени. Это характерно для названий самых многочисленных классов надводных кораблей: фрегатов в эпоху парусного флота и эскадренных миноносцев в эпоху парового и современного флотов. Часто в качестве имён выступали имена прилагательные: фрегат «Поспешный», эсминцы «Страшный», «Стойкий», «Беспощадный», «Сердитый», «Властный», «Сильный», «Грозовой», «Безупречный», «Бдительный», «Строгий», «Свирепый», «Грозящий», «Опытный», «Безукоризненный», канонерская лодка «Верный», миноносец «Решительный», линкор «Смелый» и т.д.
В данном случае мы наблюдаем тенденцию симметричную ресурсному психосинтезу, но проявляющуюся уже на сознательном уровне психики. В названиях этих кораблей явно и целенаправленно выражаются основные ресурсные качества, необходимые для победы в морском бою. Более того, здесь предполагается психологический процесс идентификации смысла и содержания наименований кораблей с боевыми качествами членов их экипажей, когда моряки начинают считать, что им присущи свойства, которые несёт в себе имя корабля.
Среди психологических факторов, влияющих на выбор имён кораблей, можно выделить ассоциации боевых качеств кораблей с природно-климатическими факторами. Названия, связанные с такими ассоциациями, возникли в основном в период появления новых классов кораблей на паровой тяге и в дальнейшем стали привычными и весьма распространёнными для бомбардирских кораблей («Гром», «Молния»), боевых кораблей («Шквал», «Метель», «Вьюга»), сторожевых кораблей («Туман» и др.), малых ракетных кораблей («Вихрь» и др.). Пожалуй, на всех флотах были известны так называемые «дивизионы плохой погоды», состоявшие из малых кораблей — сторожевиков, тральщиков, малых противолодочных кораблей — и носившие названия различных погодных катаклизмов – «Гроза», «Буря», «Шторм» и т.д. Как и в глубокой древности (в период язычества), когда фетишизировались неподвластные человеку силы природы, в названиях современных кораблей отражаются явления природной стихии, ассоциирующиеся с мощью оружия и боевой техники кораблей. Они переносятся в воображении и воплощаются в именах кораблей, которые, с одной стороны, побуждают моряков соответствовать их духу в боевых делах, а с другой — устрашают врагов, предостерегая их своим грозным смыслом.
В истории российского флота были времена, когда мистификация сознания, корнями уходящая в языческие традиции; вызывала к жизни такие фантастические названия кораблей, как «Русалка», «Домовой», «Ведьма», «Вещун», «Перун», «Чародейка» и др. С позиций ресурсного психосинтеза, например, русалке была подвластна морская стихия, чародейка была способна производить чудеса в невероятно сложных условиях, а вещун мог предвидеть и, следовательно, избегать опасных ситуаций. Корабли с такими именами как бы могли рассчитывать на чудо, справляться с морской стихией, избегать смертельных опасностей и проч. Ну, а использование имени ведьмы или домового на борту корабля противоречило морским суевериям, и именно это служило устрашением и вызовом врагу.
В названиях брандеров — кораблей — предназначенных для сожжения судов противника в эпоху гребного и парусного флота — встречались имена, связанные с мистификацией огненной стихии, как-то: «Феникс», «Вулканус», «Сулемандр». Поскольку способ боевого использования этих кораблей предполагал их гибель, специфические имена были призваны компенсировать морякам в символической форме страх перед такими образными качествами, вытекающими из них, как неуничтожимость, многократность использования, способность к возрождению и т.д. В них угадывалось как бы обещание спасения, отсрочка гибели, прочность связи с жизнью для тех, кто часто был обречён на смерть самой тактикой морского боя.
Особое место в мотивации выбора имён кораблей играли и играют зоопсихологические аналогии, которые сначала были характерны лишь для «младенческого» возраста российского флота, и только при имянаречения небольших кораблей, а уж затем и подводных лодок флота России.
Следует особо подчеркнуть, что первые русские боевые корабли часто получали имена по названию хищных или защищённых животных («Лев», «Ёж», «Единорог», «Черепаха»), птиц («Коршун», «Чайка») или насекомых («Скорпион», «Шмель», «Оса», «Пчела», «Комар») и др. Да и первенец русского флота — боевой корабль «Орёл» — получил название не только в связи с тем, что орёл является символом царской власти, но и в честь самого пернатого хищника, который олицетворял её. В данном историческом факте мы наблюдаем разнообразное проявление зоопсихологических аналогий, присутствуют биологические мотивы, моменты отождествления корабля с агрессивными представителями фауны, а его имени с «бойцовскими» свойствами тех или иных хищных животных, пернатых и жалящих насекомых. Другими словами, иррациональная подоплёка выбора такого рода наименований боевых кораблей и ассоциативный механизм их предпочтения здесь очевиден и мы можем лишь удивляться той меткости и точности, с которыми они были выбраны нашими предками.
Следует отметить и другое — данная тенденция была характерна для флота в период неразвитости его технологической базы, и сами моряки, и их корабли были ближе к морской стихии, больше зависели от неё и, следовательно, их массовое сознание и индивидуальная психика были в значительно большей мере, чем сегодня, обусловлены явлениями природы.
В начале ХХ века ВМФ России начал активно создавать новый род своих сил — подводные лодки, что привнесло в процесс имянаречения кораблей интересную особенность. Примечательно, что новые корабли, обладая такими принципиально важными тактическими свойствами, как скрытность плавания, внезапность появления на боевых позициях и мощность ударов по врагу, «потаённость» развертывания и постановки минных заграждений, способность действовать из-под воды ассоциировались с морскими или сухопутными хищниками — сильными, стремительными и коварными. Их тактика также была во многом схожей: выждать противника, занять выгодную позицию, незаметно подкрасться и стремительно атаковать его в самое уязвимое место. Поэтому вполне естественно, что первые подводные лодки стали получать имена в соответствии с зоопсихологическими аналогами. Так появились серии подводных лодок типа «Акула» и «Барс». В годы Первой мировой войны активно действовали подводные лодки с именами хищных зверей «Львица», «Тигр», «Ягуар», «Леопард», «Гепард», «Рысь», «Волк» и др. В боевых действиях особенно отличились подводный минный заградитель «Краб» и подводная лодка «Пантера».
В 30-е годы ХХ века традиция присвоения подводным лодкам имён морских и сухопутных хищников была распространена на новый класс подводных лодок — лодки типа «Щ» («Щука»), но впоследствии неоправданно приостановлена. И лишь спустя десятилетия она была возрождена при постройке новых многоцелевых атомных подводных лодок третьего поколения, когда одну из них назвали «Гепард».
капитан 1 ранга А.ЧЕРТОПОЛОХ, кандидат исторических наук, профессор;
полковник Г.ГНЕЗДИЛОВ, кандидат психологических наук, доцент
Начинаем публикацию серии статей, в написании которых самое непосредственное участие принимал выпускник КВВМПУ 1976 г. кандидат исторических наук профессор капитан 1 ранга в отставке А.А. Чертополох. Значительная часть служебной деятельности Александра Алексеевича Чертополоха прошла на военных и гражданских должностях Военно-политической орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознамённой академии имени В.И. Ленина — Гуманитарной академии Вооружённых Сил РФ — Военного университета министерства обороны РФ.
