Корреспонденту отдела боевой подготовки газеты «На страже Родины» лейтенанту Сергею Свиридову третью неделю катастрофически не везло. Флотская жизнь текла размеренно и вяло, в море никто не выходил, и, как следствие, писать было не о чем.
С тоской глянув на заправленный в пишущую машинку чистый лист бумаги, Сергей вздохнул. Начинать «широкое эпическое полотно» высоким штилем отдела пропаганды и агитации не хотелось, но пришлось. На листе появилось: «И успех матроса Владимира Иванова не случаен, ведь отец у него коммунист. Как тут по хорошему не позавидовать человеку…» Продолжить не удалось — как резаный заорал в коридоре дежурный по номеру, заместитель редактора собирал народ на совещание.
Долго не рассиживались. Кавторанг Юрий Малекин, изысканно, но без мата объяснил младшим товарищам, что осетрины второй свежести, как и вчерашних новостей не бывает. А потом разогнал корреспондентов по округе, ищите, мол, фактуру, может с моря кто заглянет. Напоследок раздал редакционные задания. Сереге предстояло найти штурмана с подчиненными, минеров, ну и что придется, в запас, на швайки-заметочки ответственному секретарю на подверстку.
Ехать выпало в Бяуде — небольшой такой поселочек на берегу бухты Постовой. Через час Свиридов был на месте, а, заметив швартующийся малый противолодочный корабль (МПК), чуть не запрыгал от радости. Удача сама шла в руки.
Командир МПК Сергей Петрович Дуля оказался радушным и гостеприимным хозяином. Напоив чаем и расспросив корреспондента о делах его газетных, нажал «кнопку связи с народом» (кто не верит — есть такая в офицерских каютах, для вызова вестового или рассыльного), попросил пригласить к нему командира БЧ-1.
Штурманец появился минут через пять, после извечного флотского «прошу разрешения», представился: «Лейтенант Зюзя по вашему приказанию прибыл!». Познакомились, поднялись на ГКП. Юра Зюзя в красках описал переход из Корсакова на материк, Сергей едва успевал записывать за ним, потом вызвал подчиненного — штурманского электрика, второстатейника Лешу Губу. За словом в карман «годок» не лез и уже через полчаса был отпущен с миром.
Покурили, Свиридов перечитал записанное в распухающем понемногу блокноте, подивился фамилиям. Удовлетворенно хмыкнул. Оставалось разговорить минера и с чистой совестью ехать в общагу, чтобы завтра отписываться, радуя своим видом начальника отдела.
Старший матрос Бадын-азын (через черточку — первое, что сказал моряк после знакомства — О.С.) говорил по-русски довольно сносно. Попросил назвать его Антоном и складно рассказал про стрельбу РБУ, прощаясь, попросил записать правильно его имя. По военному билету Антон был Антуаном.
Корреспонденцию в триста строк лейтенант Свиридов положил на стол начальника отдела через день. Доказывать, что люди с такими фамилиями не плод больного воображения и существуют на самом деле, Сергею пришлось сначала в отделе, потом заму и секретарю. Не поверил и ответственный редактор — погнал к кадровикам в штаб флотилии. Наверху лейтенанту поверили, все проверили, справочку написали, что есть такие люди, живут, служат, редактору позвонили. Напечатали, в общем, материал.
С тех пор Свиридов как на «загогулину» с фамилиями какую нарвется, не пугается, знает, всякое может быть. Да и не попадается больше такой кунсткамеры, так, иногда Гарри Петушков какой проскочит и все.
