Время, как и положено, по закону природы, двигалось, отсчитывая дни и года. Наша курсантская стезя перевалила на второй курс, и мы медленно входили в зиму.
В размеренный ритм жизни приятными вкраплениями вливались дни увольнений. Особых знакомств у нас еще не накопилось и мы большей частью увольнения проводили в компании одноклассников. Компании складывались стихийно в зависимости от того кому удалось пройти препоны строевого отдела и выйти за ворота в город. Вот там и складывались мини компании по интересам. С учетом холодного времени года мы иногда даже не выбирались за пределы Подола, микрорайона в котором было наше училище. В тот день мы с Шурой Шефовым сменялись с наряда и уволились в последнюю очередь. На все про все у нас было не больше четырех часов свободного времени. Хочу сказать, что, как и везде, наверное, товарищи в обиходе называют нас, так называемыми народными именами, которые в своей природе могут возникнуть совершенно не предсказуемо или совсем просто. Не удивительно, что Шуру всуе все называли Шеф. Для меня в этом тоже был маленький нюанс и заключался он в следующем. За время школьных лет у меня было три народных имени, а вот в последние школьные годы я тоже носил имя Шеф. Почему оно у меня появилось, я совершенно не знаю и причин объяснить не могу, но я к нему привык и, как говорится, на него откликался. И в училище на первых порах я очень живо реагировал, кода звали Шеф, срабатывал рефлекс как у собачек профессора Павлова. Но тайну своего школьного имени я никому не выдал и со временем рефлекс стерся. Зато появился новый аспект этой ситуации. Приезжая в отпуск, и встречаясь с товарищами по школе, когда они меня окликали по школьному имени Шеф, я усиленно глазами искал Шурку Шефова, работал рефлекс наоборот. Очутившись с Шефом за воротами, мы начали складывать программу нашего вечера. Не мудрствуя лукаво, взяли билеты в кино на последний сеанс в не рекомендуемый нашему курсантскому контингенту ДК «Пищевик», в простонародье «Пентагон». Находился он рядом с училищем на углу площади и считался злачным местом. Но, не- смотря на рекомендации его не посещать, мы грешили. Во – первых, запретный плод всегда сладок, а во – вторых, — до училища два шага. Определившись с культурной программой, мы начали думать, чем занять оставшееся до сеанса время.
Прикинув финансовые возможности, решили сходить в кафе на набережной поесть гражданской пищи. Кормили нас в училище очень хорошо, но помимо флотского борща, макаронов по-флотски и компота с таким же названием иногда хочется чего-то другого. В кафе мы заказали жареную картошку и яичницу с колбасой. Посчитав оставшиеся копейки, мы поняли, что хватает еще и на пиво и заказали по бутылке пива. Официантка честно нас предупредила, что пиво теплое. Но по простой логике мы решили, что оно не из холодильника, а зимой это не так и страшно, и решили не отказывать себе в удовольствии. Но мы здорово промахнулись. Ящик с пивом стоял, где то недалеко от печки и пиво имело температуру чая, который можно пить не обжигаясь. Особенностей подогретого алкоголя мы тогда еще на своей шкуре не испытывали, а жалость последних потраченных денег пересилила противность напитка. Выйдя с кафе, мы поняли, что нас сильно развезло. Уже в прошествии лет читая мемуары, какого-то польского офицера я наткнулся на эпизод где шел рассказ о том, что находясь в полевых условиях и не имея денег на приличный алкоголь, поручики войска польского покупали по бутылке пива, а затем грели его в ведре с водой на костре до температуры чая. Этого хватало для хорошего согрева, а в дальнейшем для полного выпадения в осадок. Вот и мы приближались к этому. Но цель попасть в кино в нас сидела крепко, и мы двинулись ее реализовывать. Вот только в нашем состоянии мы нарушили заповедь, что любая кривая короче прямой, проходящей мимо начальника. Мимо начальника мы проходить и не собирались, но пошли по прямой мимо парадного входа в училище, которым пользовался только начальник училища и его заместители.
И надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда мы по-братски обнявшись, были на траверзе центральной двери, она открылась и с нее вышли зам начальника училища капитан первого ранга Пинчук и дежурный по училищу в таком же звании. Пинчук пришел к нам с Тихоокеанского флота, где был командиром легендарного ракетного крейсера «Варяг» 58 проекта. У нас в училище крутили учебные фильмы, снятые на этом крейсере в бытность, когда там командиром был Пинчук, об организации крейсерской службы. Человек он был уважаемый и справедливо заслуженный. А как командир очень решительный. Мы все это видели, будучи в походе на УК «Смольный» когда нас обстрелял английский фрегат F -170 “Антилопа». Командир УК как то стушевался, но Пинчук своими действиями вызвал такую гордость за наш флот и такое трепетное ощущение причастности к великому, что оно живет во мне до сих пор. Я это видел сам, был на ходовом мостике, неся штурманскую вахту. Может это и пафосно, но я хотел, что бы было понятно всем, что это был офицер флота. На нашем курсе учился в параллельной роте его сын Андрей. Малость отвлекся. И так конец нашей истории. Дежурный отреагировал на нас молниеносно: «Падайдтите сюда…». Дальше пошли крики, брызги слюней, красочные эпитеты и угрозы кары не ниже небесной. В моей голове крутилось, ну вот и все, до свидания Киев и здравствуй черноморский флотский экипаж. У нас за пьянку вышибали нещадно. Пинчук молчал и только улыбался. Потом как то тихо, почти уставши, сказал дежурному, погоди. С минуту стояла полная тишина, на нас смотрела судьба глазами Пинчука. Потом был вопрос, а скорее утверждение: «Ну, что, ребятки, хорошо погуляли…» И, остановив, жестом попытку дежурного узнать наши фамилии продолжил: «Про кино забыть. Живо в расположение и по койкам». Команда была выполнена молниеносно и с рвением.
Никаких последствий для нас не было. Я часто потом думал об этом случае. Может он видел в нашем лице своего сына, а скорее он просто был нормальным человеком и понимал жизнь и что мы тоже люди. В итоге флот не лишился двух офицеров, которые честно прошли свою офицерскую службу и были людьми.
13.03.2015 г.
Олег Поливянный
9-й выпуск КВВМПУ
