Мат на флоте — это как припев в песне, как кремовая прослойка в торте, который на День корабля могут испечь коки, а могут и не испечь, скажут, что крем не подвезли. Мат, как смазка в ГТЗА (главном турбозубчатом агрегате), без которой, само-собой, ни ГТЗА, никакой другой механизм на корабле не провернется, а корабль, в свою очередь, от причала не отвалит, а если и отвалит, то дойдет до Кильдина да там и останется навеки-вечные, потому что нет той самой смазки – мата, ругани проще. Мат, можно сказать, пружина, которая подталкивает нерадивых к исполнительности. А если исполнительность на высоте, то все равно — брань начальников вырабатывает у подчиненных устойчивые рефлексы относится к жизни философски, прикрывая барабанные перепонки специальными броняшками. С броняшками в ушах стоять перед ругающимся начальством для себя не только необременительно, а даже и полезно: можно подсчитать, сколько календарных лет осталось до пенсии и сколько с льготами. Ну, а кому до пенсии еще далеко, то помечтать о предстоящем отпуске в зимнее время, потому что летние месяцы начальство себе распределило. Лейтенанту в отпуск зимой самое время — женщины-то не потные.
Есть мат — есть и боцмана, которые этот самый мат вырабатывают. Как он у них внутри зарождается — никому не говорят, и матросам слышен только конечный результат внутренней работы, когда он, мат, у них, у боцманов, с уст слетает. Редко какой боцман изощренно ругается — образования-то не хватает. Свои университеты они всю жизнь на кораблях проходят. Только особо пытливые, которые к начальству в старших офицерских званиях внимательно прислушиваются — те да, могут в этом деле головокружительных высот достичь. Я их лично не встречал, но легенды о таких боцманах на флоте ходят.
После боцманов идут старпомы. Вот эта категория может изощренно ругаться. Образования достаточно, хотя такой предмет в военно-морских училищах не преподают (официально). Факультативно можно изучить, если повезет попасть в курсантскую роту или батальон под началом старого морского волка на излете карьеры перед заслуженным отдыхом. Мне повезло! У нас в училище именно такой комбат был — капитан 1 ранга Слюсаренко. Но я за ним цитат не записывал, как другие, а помню только его любимое: «Что ты, курсант, поворачиваешься тут, как израильский бронетранспортер, и так далее!» Тогда еще были на слуху события шестидневной арабо-израильской войны 1967 года.
Должность у старпомов такая — в каждую щель на корабле заглянуть, палец, белым носовым платком обернув, в эту щель засунуть, а потом уже грязной тряпкой махать перед носом командира боевой части и произносить сначала тихо, а потом все громче и громче «Р-р-р-распустились! Я вам устрою сход на берег после ноля часов. Вы будете у меня палубы до утра брюхом скоблить, а подволоки задницей чистить» (примерно). Как я заметил, ор старпома, когда он действительно взбешён, состоит из союзов, междометий и звукоподражательных слов, а глаголы и существительные являются как бы связующими, конечно нелитературными или, проще говоря, нецензурными. Улавливаете: цензура! То есть, произносить их нельзя — цензурой запрещено, но старпому можно, поскольку должность у него особая. За те самые потаенные, но не всегда чистые щели на корабле, он в ответе. В ответе он, конечно, за всё: от радиолокационной антенны «Восход» (если смотреть на нее с палубы, то и бескозырка свалится), до последнего трюма в машинном отделении. Но на антенну старпом не полезет, делать ему нечего что ли, а по трюмам он не шастает из-за боязни самому испачкаться. Это корабельным крысам все равно. Вот эти могут и по трюмам, и по вентиляшкам, по всему, где помощник по снабжению провизию прячет. А старпом все больше по верхней палубе любит, чтоб на виду. Здесь его ор замечательно всем слышен, воспитательный процесс у него на лице во всю харю, да и ветерок прохладный эту харю с удовольствием обдувает. Ветерок особенно полезен, когда у старпома словарный запас иссякает и он, весь красный от проделанной работы, успокаивается у лееров. Самое время бычку слинять, сославшись на неотложность дел. Если чуть задержаться, то старпом передохнет, остудив, хм, уже лицо, проветрит легкие и начнет воспитывать более вдохновенно.
На третьем месте по мату — командиры. Хотя в книжках про нашу жизнь пишут, что бывают командиры интеллигентные, подчиненным «вы» говорят, голос не повышают, но то в книжках. Мне такие тоже не встречались. А знаете почему все мои командиры кораблей до мата иногда снисходили? Да потому что они все из старпомов вышли. Но командиры редко уже по-старпомовски матерятся, только когда их очень допекут, как, например, лейтенант Пустошкин, который четыре месяца не мог сдать зачет на знание корабля. Обычно командиры такие вальяжные, выйдут на построение, окинут строй поверх голов, выберут одного из строя, подойдут к нему, поотчитывают громко с применением тех самых звукоподражательных слов за подстрижку или нечищенные ботинки, но не долго, минут пять, потом скажут нормальным голосом: «Старпом, разберитесь!“ и убудут в кают-кампанию играть в «шешбеш” или смотреть новости по телевизору (когда у стенки). Старпом потом продолжает в духе, описанном выше про старпомов. Командиры — это уже почти конец службы. Чего перед пенсией нервы с нами трепать!
Вот матерящихся замполитов я почти не знал, работа у них такая что ли? Они всё больше у себя в каюте любили отчитывать за промахи. Им все равно было кого отчитывать: что матроса, что офицера. Начинает замполит спокойно, даже сигарету может предложить, но по ходу беседы возбуждается, краснеет, желваки на скулах туда-сюда, а матом ни-ни, разве что редко. Я не слышал, а если когда и слышал, то давно забыл.
Так к чему я этот разговор завел? Ах, да! Во времена моего лейтенантства ЦК КПСС постановление принял » Об усилении мер борьбы…» Каким-то боком оно обязывало командиров и политоработников за чистоту русского языка бороться. Начальство это однозначно восприняло: надо мат искоренять! Планов понаписывали, мероприятий понапланировали, стали в жизнь претворять. Перво-наперво построение личного состава. Сначала командир выступал. Сдержался. Вторым — большой зам. Этот говорил долго, но тоже без осечки. Личный состав стоит понурый, службу к новым реалиям примеряет. Командир с замом к каютам подались. Командир уходя: «Старпом, разводите на работы!». Говорил старпом, не выражаясь, секунд семь-восемь, может десять, дольше не смог. А потом пошло-поехало: «Р-р-р-распустились! Я вам устрою е… Вы будете у меня х… скоблить, ж… чистить».
В вышестоящий политорган своевременно доложили о проделанной работе: мол, провели партийные и комсомольские собрания , индивидуальные беседы с особо отличившимися, стенгазеты и боевые листки выпустили. Фамилий отличившихся за давностью лет я не помню, а вот старпома не забыл. Он стал командиром ракетного крейсера, капитаном 1 ранга. Доброго Вам здравия, Евгений Григорьевич! Сам я, как на пенсию вышел, не ругаюсь, боже упаси.
(фото из интернета)
Алексей Бирюков
