Помнится, в фильме «Любимая женщина механика Гаврилова», актер Светин говорил: -Худшее место на Земле- Баб-эль- Мандебский пролив. Ошибался актер. И режиссер со сценаристом ошибались. Кораллы, солнце, море теплое… Были, знаем.
А вот я был в худшем месте на Земле.
Подводники, космонавты, летчики, овровцы- конечно. Герои. Как и все остальные, моря бороздящие.Но есть и большие герои.
Отдаленные гарнизоны отличаются только размерами. Уклад везде один. Одни больше, другие меньше. Те гарнизоны, что меньше- хуже.
Но один отдаленный гарнизон я забыть не могу. Всем, кто там жил, не служил, а жил, подчеркиваю, надо было давать звание Героя Советского Союза. И Героинь. Это- мыс Лопатка на Камчатке.
Дом на восемь семей: 4 офицера, 4 мичмана, 8 женщин,12 детей, казарма на два десятка матросов, штабик, пункт управления ГАК.
Все это на 16 сотках, если с дачными участками сравнивать. Чтоб понятнее было. Сопки вокруг, пятачок между домами и морем. На нем все и стоит.
А на уставшее побережье прибой накатывает, шестиметровый. И ревет. И нет покоя ни днем, ни ночью. Шестиметровая волна берег не лижет- рушит, грызет. Со злобой и ненавистью.
И спасения от него нет. Все звуки поглощает, только себя слушает. Его рев слышно дома, сквозь закрытые окна и двери. На улице он просто оглушает…Говорить невозможно. Только кричать.
И я впервые понял, зачем нужны беруши. Чтоб с ума не сойти. Их в этом поселке носили все. даже дети. И все не разговаривали- кричали.
У Паустовского, кажется, было что-то про ветер в Новороссийске. Тяжело, мол. Тягостно. В зимние месяцы народ не выдерживал и то ли стрелялся, у кого пистолет был, то ли вешался. Сраные интеллигенты…
Три месяца выдержать не могли. А здесь- весь год прибой. И ни минуты покоя. И жестко, и оглушающе, и постоянно, и ежесекундно…
И тишина -счастье, доступное только акустикам, когда они свои наушники одевали….Другие звуки слушая…
И покой- только раз в год, в отпуске. Только люди и там кричат, как глухие, с другими общаясь.. И теща пугается крика зятя, а тот не замечает, что неадекватно разговаривает. Хотя ему от этого — польза. Теща боится…И уважает.
А подруги моряков- молчаливы, терпеливы и не жалуются маме. А голос внука так громок, что уши закладывает…
Рев прибоя перекрыл даже шум винтов вертолета, который доставил в поселок 5 января Деда Мороза со Снегурочкой, хор Снежинок, председательшу женсовета с подарками и меня.
Нас ждали. Уже пять дней. Особенно дети. Новый год, все-таки…
Кривая сосенка, украшенная гирляндами огней и самодельными игрушками, наконец-то засветилась. А у детей в ушах были беруши…
И каждую реплику приходилось подавать дважды, пока дети по губам разберут, в чем веселье…И среагируют…И закричат:
— Елочка, зажгись!
Маленький мальчик Саша,с диатезными щеками, которому понравилось мое новое лицо, ерзал у меня на коленях и кричал в ухо, пока его мама раздавала подарки:
— Велтолет- доблая зелезная птиса!В ней вкуснятины много! Дазе хлеб есть!И конфеты. А белый- он с песенью, ее мама слезает. А селный- халосий, но я белый люблю.
Велтолет- не то, се эти цайки и бакланы.Бутелблот из лук вылывают, когда мама отвелнется. И хосет в глаз клюнуть.Гадкие псисы.
И плибой плахой и нехолосий. И сумит.И слизывает. Он Лену в плошлом году слизнул, пока мамы кличали, отвлеклись. А у нее такое класивое класное пальто было…Не насли…Ее мама долго плакала.А мне ее коляска досталась. И я узе бальсой. Потому сто я к плибою не хозу.
И Дед Молос холосий…А я стесняюсь танцевать…А ты останесся? Или ты птенцик велтолета и с ним улетишь? Возьми меня с собой, а? А то у меня уски сильно болят. Мама говолит, от плибоя…Ой, смотли, Снегулоцка!
Я сдерживал слезы и вспоминал сына Валерки Ткачева, который в аэропорту Домодедово впервые в жизни, в три своих года, увидел воробьев и гонялся за ними с криком:
— Какие красивые птички!
Он на Камчатке только ворон видел, воробьев там нет.
Потом Саша спрыгнул с колен и ушел к зовущей его жестами маме. А после присоединился к хороводу.
Я вышел покурить и незаметно утереть слезу.
На входе в бухту в прошлом году затонула баржа с бетонными плитами, из которых должны были построить дом для очередных «счастливцев»…Доставка чего-либо морем исключалась.
Продукты- тоже вертолетом, а магазина — просто нет. Лавка матросская. И работы нет.. Особенно, по специальности. И врача тоже нет, когда дите заболеет. Или гинеколога.
И летных дней в году, на Камчатке, не больше сотни, по погоде…
И выйти с коляской, подаренной соседкой, некуда. Сзади- сопки подпирают, снизу- прибой безумный. Водяная пыль постоянно стоит от рушащихся на берег, с диким шумом, волн…На коляске- кусок целлофана. Чтоб дите не намокло…И не слышно, плачет дитя, или нет…
И слово « люблю» , ночью, муж только по губам прочесть может. Шумно. А свет часто выбивает…Да и не все со светом любят…И ему не понять, а ей признаться хочется…И чтоб приласкал, шепотом в ушко тоже в любви признался…Это так приятно, любовный шепот…А он не слышит, из-за прибоя…И крик ребенка не слышен, только интуиция материнская помогает
во -время к нему встать, пеленки сменить…
А коляску сквозь брызги и «пыль» морскую катишь- вокруг глаза матросские. Дикие. Того и гляди, набросятся.
Нет, именно этим женщинам надо было Героинь Советского Союза давать…
У меня в ансамбле Деда Мороза , по прибытию в Петропавловск, две девчонки уволились, с абсолютным слухом. Прибой повредил за день. Оглохли. Профнепригодность. А другие там, на м.Лопатке, годами…И пусть сочувствие к ним, но не жалость. А перед глазами- мальчик Саша…
Я тогда не нашел ничего лучшего, чем пожать руку каждому матросу, мичману и офицеру. И хрен с ним, что у них заседания комитета комсомола и партсобрания не проводятся. И не выдал ни одного замечания по посещению отдаленного гарнизона.
И мы сели в вертолет. Убывая. Шум винтов перекрывал ревущий прибой, грызущий подкову побережья. Мы испытывали облегчение. И стыд перед остающимися. Брызги залетали в якобы герметически закрытую кабину…
А у детей, весело машущих малюсенькими розовыми теплыми ладошками вслед улетающему Деду Морозу, из ушей торчали кончики берушей… У двух девочек, в вязанных шапочках, кончики были не видны, только угадывались. А может, у них тампоны ватные были?
Но они были искренне счастливы…И улыбались нам вслед…И махали Дед Морозу…И даже счастливо смеялись…
А вечером я пошел в «Волну» и тупо напился, чтобы отвлечься. И забыть. Но так и не отвлекся. И не забыл до сих пор.
Скажете тоже- Баб-эль- Мандебский…
