Ура-губа. Апрель на исходе. На пороге окончание зимнего периода обучения и начало Полярного дня. Морозы и снегопады слабеют под ласками мурлыки-весны. Журчат ручьи, обнажая зимние накопления всякой дряни на территории бригады подводных лодок. Вместе с ясными солнечными днями вот-вот нагрянет хмурая инспекция штаба флота с проверкой бригады. Комбриг всем своим хребтом чувствовал, что пришедшая весна и теплынь разлагающе действуют на подчиненные ему морские души.
«Надо взбодрить народ, иначе оборзеет» — решил он.
Объехав с командиром бербазы все «хозяйство», осмотрелся, да и слегка вздул оного:
— Доложи-ка мне, милок, чем же ты два месяца занимался, пока мы торчали в завесах? По бабам шлялся? А база зарастала дерьмом? Не гневи меня и не понуждай к тому, чтобы я причесал тебя по полной программе. Три дня ударно-коммунистического труда, и база должна сиять, как весенняя сосулька! Как леденец! Понял?…
— Трудновато будет слепить из дерьма конфетку, но мы постараемся… — бурчит командир базы.
— Да уж, расстарайся… Подводнички помогут.
Вернулся в штаб, на свой береговой КП. Спустил «пары» на штабных офицеров. Выслушал рекомендации своих замов (начштаба, начпо и офицера ОУС), больших знатоков берегового обустройства войск, да и собрал командиров «эсочек». Встрепенуть и нацелить.
— «Зима прошла, настало лето. Спасибо партии за это» — так говорит наш начпо, а вот мне благодарить отцов-командиров пока не за что. Сходит снег и отовсюду вылезает бардак, показывая нам замусоленный кукиш. Только что гондоны не валяются по всей территории бригады, как в жилом городке. Глаза бы мои не глядели! А как перемещаются экипажи от казарм к своим лодкам у причалов? Табуны пленных или рабов, гонимых на галеры! Только строевая подготовка и неустанная работа на объектах способны бестолковку моряка удержать на истинном курсе. Я вставлю всем в башку по прибору Обри (прибор Обри — гироскоп, обеспечивающий ход торпеды на цель), или моржовую кость куда надо. Но образцовый порядок будет! Отныне, с восхода и до захода Солнца — вылизывать объекты, как леденец. С удовольствием и не переставая. Переходы на лодку и обратно совершать по-экипажно, строго по распорядку и под барабан. Одиночек комендант будет отлавливать и расстр… сажать в кутузку. У кого есть ко мне вопросы? — иерихонским басом пропел свою установку комбриг.
Для краткости изложения заковыристые обороты сознательно опущены. Не вытерпит бумага. Комбриг был родом из мест, где российские археологи сделали (откопали) открытие ХХI века. Эпохальное. Мат-то ведь наш! Славянский!!! А не каких-то там татаро-монголов.
И статью комбриг отличался славянско-богатырской. С трудом и мылом протискивался в рубочный люк (? 650 мм) подлодки. Казалось, мог таскать пару штук своих бригадных «эсок» у себя подмышками. Был счастлив, когда со всей своей бригадой уматывал на пару месяцев в какую-нибудь завесу, стращать супостата. Берег не любил. Он доводил его до белого каления. И недели не прошло, как вернулись из очередной завесы, а берег уже душит моряков своими заботами. Вот он и взбеленился. Командиры, обожая своего комбрига, улыбались и молча созерцали всплеск его эмоций.
— Что молчите? Или еще не проснулись от зимней спячки?! — ярится комбриг.
Двухмесячное зимнее штормование в море, как пройденный этап в настоящем мужском деле, уже отнесено им в разряд зимней спячки.
— Ды-ык, тащ комбриг, есть у меня два вопроса, — получив в бока тычки приятелей-командиров (не молчи, мол, татарин, твоя очередь задавать вопросы), обращается командир одной из лодок. Славный сын казанско-татарского народа. Брюнет среднего роста, с фигурой — всё при нем. Капитан 2 ранга.
Он был молчалив и обстоятелен, как восточный мудрец, на берегу, но хваток и прыток, как джигит Чингисхана, стоило ему только оседлать своего скакуна — «С — …»
— Валяй свои вопросы, джигит.
— Вопрос первый. Как это лизать леденец берегового бардака от восхода и до захода солнца? Через пару недель солнце на три месяца повиснет над горизонтом. Лизать три месяца непрерывно и с удовольствием? И вопрос второй. Где взять барабан? При его наличии можно будет лизать, топать и плясать одновременно. Даже с удовольствием… — смиренно вопрошает капдва.
— А ты мне, татарин, поязви, поязви… Я тебе персональный барабан откопаю и подарю. Понял? И это, как я понимаю, все ваши вопросы? Вот с завтрашнего дня и начнем лизать и топать. Топать и лизать! Если не до захода солнца, то до следующего выхода в завесу, или до наведения образцового порядка на этом сраном берегу. Построение экипажей и офицеров штаба в 07:30 на плацу перед штабом бригады. Командиры свободны!
* * *
С утра следующего дня на всех столбах освещения дороги, ведущей от штаба бригады и до причального фронта, красовались раструбы динамиков.
Построение бригады ублажал духовой оркестр. Проорав комбригу «Здрам желам, тащ комбриг!», отодранные им за расхристанный вид (замасленные фуфайки, задрипанная роба: жопа в масле, х… в тавоте, но зато в подводном флоте) экипажи топали на свои подлодочки под бравурные марши оркестра, несущиеся из динамиков. Путь не ближний. Полпути под марш, а дальше под буханье барабана. Из тех же динамиков. Как известно, моряки любят строевые занятия, как собаки палку. И уж к слову о собаках. В окрестностях берегового камбуза и кочегарки обосновалась солидная стая бродячих собак разного калибра. Предводителем стаи был могучий пес, грудастый и ширококостный, с рыком тигра. Красавец пес! Несмотря на то, что он с большим почтением относился к своим кормильцам — матросскому люду, продпаек воспринимал не как подачку, а как положенное ему довольствие. И мог разорвать в клочья любого обидчика только за угрозу палкой. А вот строевые занятия под оркестр псина-вожачок воспринимал с большим энтузиазмом. Стая послушно сопровождала своего главаря. И еще. Этот пес каким-то своим собачьим умом определил, что комбриг — фигура куда важнее, чем он сам. Поэтому на общих построениях бригады не стремился, как начпо, суетиться рядом с комбригом, а скромно ховался вместе со своей стаей с тыльной стороны построенных экипажей. Но как только начинал движение первый экипаж, ватага вожачка шустро перемещалась во главу колонны и начинался… цирк. Рык и утробное взлаивание вожака перемежались какофонией беспородного лая всей стаи шантрапы. И все это сдабривалось безудержным хохотом моряков. А ведь в процессе перехода надо было еще и исполнять разудалые строевые песни. Попробуй спеть сквозь собственный хохот.
Несколько дней продолжалось это строевое ристалище, и было оно не в тягость. Экипажи уходили, а комбриг оставался у штаба, и пока не знал о повальном веселье. Задрипанных моряков в строю становилось все меньше, а вот хмурость исчезла напрочь. На третий день комбриг даже расщедрился на шутку:
— Ну что, джигит, подарить твоему экипажу персональный барабан?
— Не надо, тащ комбриг. Топаем и лижем с удовольствием и без персонального барабана.
* * *
Благодаря прикамбузным псам, занудливость строевой шагистики обрела черты веселого спектакля.
Дело в том, что с того самого времени, как ГПУ (главное политическое управление) СА и ВМФ издало знаменитую директиву о «десятине» (объедками десяти воинских ртов откармливать одно свинячье рыло) по всему флоту при каждой столовой были сварганены подсобные хозяйства. К свиньям присуседились бродячие псы. Как бы сверх плана, но на особом довольствии у вояк.
В матросских забавах и хряки, и псы расписывались на роли каких-то начальников, от начпрода до кого угодно. Сие не афишировалось, но всегда было секретом Полишинеля.
В спектакле «Ать-два! Левой!» действующих лиц, начальников бригады, исполняла труппа прикамбузных «актеров» — псов. Статью, окрасом, поведением собачье поголовье очень даже походило на своих прототипов.
Могучий гладкошерстный пес, гроза всего собачьего поголовья, любимец моряков всей бригады, носил кличку Бриг. Бригадир, комбриг (КБ) — тут и ежу понятно.
Второй пес, тоже достаточно крупный и сильный, но весьма добродушный, был напрочь лишен лидерских замашек. Санки с матросом-свинопасом таскал от камбуза до свинарника без возражений. Кличка Нюша намекала на начальника штаба.
Третий пес ни статью, ни силой не выделялся. Происхождения неизвестного. Какая-то помесь лайки с помойкой. Ушки топориком, вытянутая мордочка. Нервно вертит башкой и постоянно что-то высматривает и вынюхивает, ловит ветерок с запахом каши. За эту его особенность «держать нос по ветру» матросы нарекли его Флюгером. Начпо собачьей стаи.
Еще две собаки были не кобелями, а суками. От роду. Но матросской прихотью были определены на кобелиные роли. Одна из них, лохматая, вороватая и коварная дворняга, никогда не упускала возможности выбиться в руководящие особи. Хотя бы в период гона.
— Жуликоватая, стерва! Пробу негде ставить… — говорили о ней матросы. Нарекли её… Проба.
Взаимоотношения между подводниками и силами их обеспечения, плавбазами и бербазами, устоявшиеся и незыблемы. Они — противолодочные базы. Проба олицетворяла собой командира бербазы. Собаке с кличкой повезло больше, чем её прототипу. «ПБ» — в его адрес озвучивалось каждый день.
— Эта противолодочная б…дь опять не дала то-то и то-то… — докладывали лодочные снабженцы старпомам.
Вторая собачонка — рыжая, плюгавая, отдаленно напоминала таксу, не в одном поколении живущую «от помойки». Не злая и трусоватая, часто лающая попусту, но суетливо-пронырливая. Пролезет в любую щель, дырку. Куда надо и не надо, и тут же: тяв-тяв! Одним словом, зануда. Откликалась на две клички: Брехунчик и Бирка.
Бирка и её прототип, старший помощник начальника штаба, он же — старший офицер отдела устройства службы (ОУС), знали друг друга в лицо и… откровенно враждовали.
Вздрючки утренних осмотров бригадным начальством, торжественные марши были для моряков сродни зубной боли, но с лихвой компенсировались поведением Брига, Нюши, Флюгера, Пробы и Бирки на переходах к «эсочкам». В обществе дружбанов человеческих собственная моряцкая доля не казалась собачьей. Всю малину ненароком испортил комбриг.
* * *
От своих корешей в штабе флота комбриг получил телефонного «шептуна»:
— Со дня на день, как гром среди ясного неба, свалится на тебя инспекция. Будь готов!!!
— Всегда готов!!! — по-пионерски среагировал он. Положил трубку и рыкнул по-поморски:
— Вот суки! Делать им не х…! Геморрой бы им во всю с…у!
Добрейший, как все сильные люди, человек, он не выносил штабной бумаготворческой деятельности, впрочем, как и любой другой, которая по его мнению мешала приращению профессионализма у моряка-подводника. За спиной у комбрига тянулся кильватерный след многолетней подводной службы с довоенных времен. Выходил победителем в подводных боях с фашистами. Подводную службу любил искренне, а все, что ей мешало, не менее искренне ненавидел. Берег мирного времени таил в себе много пакостей для отчаянных подводных душ. Он требовал от моряка не столько служения Отечеству, сколько прислуживания номенклатуре. Уходил от них в море, на одной из своих «эсочек».
Ругнувшись по поводу «неожиданной», но неотвратимой инспекции, комбриг вызвал к себе командиров.
— Посиделки разводить не будем. Моя агентура донесла: инспекция разводит пары и намеревается грохнуться нам на голову неожиданно. Им бы засесть по человечку в прочные корпуса «эсочек», да на пару месяцев смотаться в завесочку… вот тогда бы и узнали, чего мы стоим. Нет же! Будут неделю шебуршиться, выискивая крамолу. Вы ж, отцы-командиры, не забудьте, что для некоторых инспекционных крыс матрос без бирки, что п… без дырки. Валяйте на экипажи и учините шмон. Что нужно делать, когда едут ревизоры — не мне вас учить. Да я и сам не знаю, чем их ублажить-удовлетворить… — очень даже миролюбиво оповестил он командиров об инспекции.
Бирочный аврал привел к неожиданным результатам.
* * *
Утром следующего дня, еще до прибытия комбрига, НШ и СПНШ учинили зачетный осмотр форменной одежды экипажей. С пристрастием. Особенно по части «отбиркованности» предметов одежды и наличия иголок с нитками в матросских треухах.
Все было тип-топ. Было, чем порадовать комбрига. Очень довольный НШ четко проорал команды для его встречи. Оркестр запузырил «Встречный марш». Рука к уху, оба начальника начали сближаться к середине строя бригады. И вдруг, с тыльной стороны экипажей, Бриг повел свою «эскадру» следом за комбригом. Начальники остановились друг перед другом. «Эскадра» присела на хвосты за спиной комбрига. «Отбиркованная» по бокам-бортам четкими буквами кузбасслаком. Бриг — «КБ», Нюша — «НШ», Флюгер — «НП», Проба — «ПБ», Бирка — «ОУС».
Начальник штаба разинул рот для доклада и… окаменел, выпучив глаза на сопровождающих комбрига. Бригада грохнула смехом. Комбриг оглянулся, хмыкнул что-то увесистое и, миновав НШ, широким шагом подошел к микрофону. Его рык не только оборвал смех, но и поставил на лапы Брига и его «эскадру».
— Учебно-боевая тревога! Подводные лодки экстренно к бою и походу приготовить!! По готовности — немедленный отход от причала в свою точку рассредоточения. Связь со мной на УКВ! Время пошло!! Бегом марш, ети вашу маму!!!….
«Голосок» комбрига рванул вверх, отразился от сопок и полетел куда-то по извилинам Ура-губы. Вырвался в Мотовский залив и достиг разведкорабля НАТО «Марьята», вечно пасущегося в Баренцевом море. Норвежцы объявили своим ВМС повышенную боевую готовность. Плац опустел почти мгновенно. Комбриг со своим штабом юркнули в казарму, на КП. Экипажи, с «эскадрой» Брига впереди, опережая собственный визг и лай, помчались на плавпричалы, к своим «эсочкам».
* * *
Свирепость комбрига имела место быть, пока он учинял нахлобучку своим штабным советчикам. Как только стал принимать доклады командиров о готовности к отходу, окунулся в свою стихию. Загнав последнюю лодку на глубину, вообще вернулся в свою ироничную ипостась.
— Вот чем надо заниматься морякам-подводникам, а не вашей хренотенью под барабанный бой! Может, нам перед приездом инспекции отскочить всем штабом на «эсочках» и погрузиться на все время ее работы, а? Отсидимся на яшечках («яшка» — якорь) или подремлем на грунте? По всей акватории — тишь да гладь, да Божья благодать. Лодок нет, и замечаний нет… пусть-ка инспекцию встречает собачий штаб, а к нему впридачу — наш главный противолодочник. Пусть его дерут, не предохраняясь! А что? Комбриг-то, залюбуешься, какая псина! Как вам понравились псинки «начпо» и «нш»? Ха-ха! Умора! А что вы морды-то воротите и кукситесь? Моряк, он все видит и подмечает. Так что утрем собственные сопли и сделаем выводы. Пока выводы по нам не сделали те, кто повыше и поумнее матросов. Не вздумайте искать авторов и зачинщиков! Матросам надо сказать спасибо за подковырку-критику, а актеров-псов как-то избавить от надписей. Маются, животины, от краски. Разбор учения «Рассредоточение» проведем завтра. После проворачивания. И не здесь, в штабе, а на причальной стенке. После всплытия все лодки поставить к причалам… В жизни всегда есть место… театру… — совсем мирно и необычно многословно проговорил комбриг на КП штаба бригады, как только ушел со связи на УКВ командир последней погружающейся в точке рассредоточения «эсочки».
Вибрирующие всеми позвонками от недавнего комбриговского гнева, офицеры штаба облегченно вздохнули. Пронесло.
— Флагштур! Продолжение командно-штабной тренировки — со всплытием первой лодки. Конец учения — в 12.30. Лодки должны стоять у причалов. Война-войной, а обед — по распорядку. Действуйте! — приказал комбриг оперативному дежурному бригады и ушел с КП. Лодки затаились на глубине, стоя на «яшках».
