Если вам скажут, что на флоте пьют «шило», не верьте. Вранье. На флоте пьют кровь. И предпочитают зеленую, лейтенантскую. Всякую другую употребляют с меньшей жаждой. Лейтенантская, она самая сладкая…
Начинается так. Первым делом лейтенанта принуждают записаться в библиотеку. Где мичман выдает ему читательский билет и чемодан. Имеется в виду секретная библиотека и секретный же чемодан. Это такой фибровый, обыкновенный чемодан, с железными углами и с ржавой пробкой из-под пива. Пиво это в последний раз выбрасывали в «Военторге» на пятидесятилетие Великой октябрьской социалистической революции. Секретчики его выпили, бутылки сдали, а пробки пустили в дело. То есть, намертво нашпандорили их между чемоданными замками, провели к ним дратву, и теперь это гнездо для оттисков мастичной печати.
Выдает вам такой чемодан секретный библиотекарь — мичман Нэкуйко. Сурово взглядывая, он образцово-показательно вдавливает дратву в пластилин, отдельно показывает лейтенанту, как правильно плевать на печать…
На печать положено плевать мелко, три раза. Так, чтобы цифра «35» не вышла, как «93». За небрежность с чемоданом, между прочим, можно стать младшим лейтенантом, а то и узником замка Ив где-нибудь на южном берегу моря Лаптевых.
— Что будем читать? — закончив с обучающей процедурой, из-под очков спрашивает старший мичман.
— Ну, я не знаю… — теряется лейтенант.
— Начните с Жюль Верна, — интимно советует старый пень, которого в эту библиотеку засадили лет тридцать назад, когда он был еще молодым, нежными дубком. Здесь он заматерел, врос, но навсегда потерял некогда пышную крону. В основном из-за вот таких же вот лейтенантов, которые не умеют правильно относиться к секретной литературе. Они ее часто путают с художественной и теряют, где попало…
— Знаете, у меня для вас есть отличное издание, — скрипит мичман. — «200 тысяч лье под водой». Последний экземпляр. Издание Главного штаба ВМФ, переработанное и сокращенное до формуляра именно вашего «Наутилуса». У вас ведь проект 629?.. А вот еще рассказики: наставление по борьбе за живучесть, системы пожаротушения, кое-что о главной энергетической установке, ну и всякая мелочь — по оружию, техническим средствам, ВВД, ВСД и тд и тп…
Он так язвит. А, по сути, он уже нацедил из лейтенанта стаканчик его молодой, свежей крови и дегустирует…
С этого момента, собственно, то есть с момента приступления к сдаче на самостоятельное управление, у лейтенанта будут пить кровь все, кому не лень. Вместо компота. Вместо утреннего и вечернего чая. А также — полуденного «токая», в жутком дефиците закупленного на корабль.
— Лейтенант, — уже через минуту останавливает вас, сходящего по трапу штабной плавказармы, непонятно кто в альпаке и треухе. – Вы на пирсы? Мне нужен Незабудкин. Найдите и передайте, что жду его у себя…
Кто такой Незабудкин? Кому он нужен? Где искать этого Незабудкина, а потом Незабудкину этого мужика в треухе — Бог весть. На флоте сроду никто ничего не объяснял, не объясняет и объяснять не собирается. Сам доходи. Методом получения откровений из окружающей среды. Ясно, что Незабудкин — кто-то тебе подобный. И где-то на пирсах. На одном из четырех, к которым привязаны девять одинаковых «Наутилусов».
И прется лейтенант со своим чемоданом, куда его мысль ведет. Как герой одного малоизвестного автора начала 20-го века:
Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрой песней своей…
То есть, у каждой сходни выкликает Незабудкина, чья фамилия к седьмому-девятому корпусу становится родной. И который оказывается капитан-лейтенантом и командиром ракетной боевой части с Буки-63. И вот не успевший еще прикорнуть после вахты Незабудкин нарисовывается на рубке подлодки. Исключительно, так сказать, из интереса узнать, кому там жить надоело…
Путаясь в неопределенных формах глаголов, лейтенант с пирса излагает историю своего появления. А также, куда и к кому Незабудкину следует незамедлительно прибыть. Ввиду практической невозможности поделиться информацией, которой он изначально не обладал, бедняга вынужден прибегать к жестам и междометиям.
Наблюдающие это праздные личности с соседних корпусов располагаются в партере.
— Так куда прибыть? — кричит с рубки Незабудкин.
— На плавказарму!
— А куда, куда? — Досадует, что его не понимают, офицер.
— На плавказарму! Вон на ту…
— Вон на ту? – задумчиво смотрит на единственную в бухте плавказарму Незабудкин. – Хорошо, с этим покончим. А дальше? К кому следует прибыть?
Лейтенант жмет плечами.
— Фамилия?..
Жмет плечами.
— Должность?..
Лейтенант что-то рисует руками.
— Ясно. Тогда идем глубже. Рост, вес, особые приметы?..
Всех особых примет — альпак да треух. О них и идет доклад.
— Не густо. Может, пороки, наклонности какие успел прочесть на лице?
— Незабудкин, кончай цирк! — звучит властный голос с той же рубки. — Дуй шнуром к Сергееву, кому ты еще нужен…
Так, при большом скоплении народа, задача, наконец, решена.
— А сами-то вы, посланец богов, откуда? – интересуется спустившийся на пирс капитан-лейтенант. – Ах, с Б-139! А в чемодане у вас, так полагаю, полное собрание Жюль Верна в сокращенном издании? Допуск к самостоятельному управлению — это песня…
— Ага…
— Нет, это не песня. Это чистый балет с элементами соития! Друг мой, на лодке Вернигоры ужасные нравы. Я бы на вашем месте, как бы это помягче сказать, повесился. Нельзя сдать на допуск у Вернигоры. Проситесь к нам. У нас хотя бы не больно вас зарежут. Раз зарежут, другой зарежут, зато через полгода вы — почти готовый вахтенный офицер…
Лейтенант улыбается.
— Вот и улыбка у вас хорошая, — замечает старший товарищ. — Жалко вас…
Это с лейтенантом так шутят. Пока шутят. Это еще не кровь пьют, так, дегустируют. Полное припадание к яремной вене будет позднее. Дальше — прощай, нормальная жизнь. Здравствуй, Жюль Верн…
Александр Орлов
