С приходом на бригаду Евгений Иванович Волобуев начал возрождать на кораблях морскую культуру и возобновлять забытые морские традиции. На кораблях бригады начали отбивать склянки — старая морская традиция бить в корабельный колокол один, два, три и четыре удара через каждые 15 минут.
Следил он за выполнением этого ритуала очень тщательно. Склянки отбивали корабельные сигнальщики боевой части связи в рынду (бронзовый колокол), которая висела на мостике и была предназначена для подачи сигналов в тумане и плохую видимость для безопасности плавания.
Комбриг держал свой флаг на эсминце «Находчивый», стоявшем борт о борт с эсминцем «Московский Комсомолец». В один из дней он вызвал старпома «Комсомольца» Матюшинского и спросил, почему у него на корабле не отбиваются склянки. Матюшинский стал уверять, что склянки на корабле отбивают исправно, и это какое-то недоразумение.
— Вот и проверьте, если это недоразумение! — заключил комбриг.Матюшинский поднялся на мостик и стал распекать сигнальщиков за то, что они бьют склянки нерегулярно, и вдруг заметил, что рынды нет на своем месте. Вопрос: «А где у вас рында?» остался без ответа. Сигнальщики молчали, набрав в рот воды. На сигнальный мостик был вызван командир боевой части связи лейтенант Зайцев.
— Зайцев! Объясните, где у вас рында? Зайцев глазам своим не поверил, не увидев рынду на положенном ей месте. Матюшинский не стал разбираться с недоразумением, а коротко приказал:- Зайцев! Меня не интересует история с вашей рындой. Чтобы рында сегодня же была на месте и чтобы склянки на корабле отбивали исправно! Сигнальщики рассказали Зайцеву, что они сняли рынду для чистки и случайно уронили за борт. У Матюшинского был крутой нрав, и Зайцев боялся старпома, как черт ладана, поэтому он не решился докладывать ему об утоплении рынды. Прошло полчаса, и сигнальщики «Комсомольца» снова продолжали исправно отбивать склянки.
На эсминце «Скромный» размеренно идет корабельная жизнь. Около полудни в каюте старпома раздался звонок телефона.
— Омулев! Вы игнорируете мои указания! Почему на корабле не отбивают склянки? — послышался недовольный голос комбрига.- Товарищ комбриг! Я слежу за этим, и только что их отбивали.
— Второй старпом пытается меня переубедить! У меня хорошо со слухом, и моя каюта ближе к вашему мостику, чем ваша. Час назад меня разубеждал Матюшинский, теперь это делаете вы. Наведите у себя порядок.
Омулев поднялся на мостик. «Старшина сигнальщиков!» — позвал он. Явился старшина сигнальщиков и отрапортовал.
— Почему не отбиваются склянки? — спросил старпом, и тут его взгляд упал на то место, где должна висеть рында. Рынды на месте не было. Сигнальщики ничего толком объяснить не могли и сказали, что полчаса тому назад она была на своем месте.
Омулев был бывалым офицером, знал хорошо все обычаи корабельной жизни и взаимоотношений, но случай был неординарный, и на его памяти на кораблях еще ни разу не пропадали рынды! Предположить, что ее унесли на другой корабль, он не мог. У корабельной сходни неслась вахта, и вахтенный старшина не позволил бы это сделать без разрешения. Омулев начал расследование. Дежурные по кораблю и по низам ничего не прояснили, и вахтенный старшина у сходни также не мог сказать ничего вразумительного. С корабля ничего не выносили, но рында пропала. На корабле всякое случается, но он отверг версию, что кто-то из команды мог снять рынду даже для шутки. Она никому не нужна, и ее не спрячешь как перочинный нож. Из тупика его вывела внезапно возникшая мысль. Матюшинский! У него тоже на корабле не отбивали склянки. Он вернулся к вахтенному старшине у сходни и спросил:
— Вахтенный! Кто приходил на корабль за прошедшие полчаса?Тот, немного подумав, ответил, что кроме лейтенанта Зайцева с «Московского Комсомольца» в сопровождении старшины никто не приходил.- Они что-нибудь выносили с корабля?
— Нет! Они зашли вдвоем и через 10 минут вышли.
Через две минуты Омулев поднимался по трапу на мостик «Комсомольца» со стороны фок-мачты. Поднявшись, он увидел, как двое сигнальщиков пытаются сточить надпись «Эсминец Скромный» на висящей рынде здоровенным рашпилем. Рында с эсминца “Скромный” заняла место пропавшей рынды на “Московском Комсомольце”.
Над происшествием по поводу пропажи рынды, достойным пера Леонида Соболева, хохотала вся бригада! А события происходили следующим образом. Матюшинский не любил тратить время на длительные разбирательства и устанавливать истину. Он просто выматерил командира БЧ-4 лейтенанта Зайцева и приказал найти и повесить рынду. Зайцев не решиля сказать, что рында утоплена сигнальщиками. Боясь получить взыскание за действия своих подчиненных, он решил эту проблему по-своему. Он взял большое ведро и вместе со старшиной сигнальщиков пошел к соседу на эсминец «Скромный». Подождав, пока в том месте, где висела рында, не будет никого из сигнальщиков, они вместе со старшиной сняли рынду с крюка, положили в ведро и, накрыв ветошью, спокойно сошли на свой корабль. Вахтенный старшина видел, что Зайцев зашел на корабль вместе со старшиной, в руках которого было ведро. Они сошли с корабля с тем же ведром, поэтому он не придал этому никакого значения: с чем люди пришли, с тем и ушли. Бригада содрогалась от смеха, когда это курьезное происшествие разнеслось по всем кораблям. Рында была найдена и поднята на борт легководолазами, которые проискали ее около двух часов.
