В 60-е годы прошлого века советская дальняя авиация пополнилась стратегическим бомбардировщиком-ракетоносцем Ту-95. Этот самый скоростной в мире и в то же время экономичный турбовинтовой самолёт по сей день остается в строю. Тогда же он вписался в ядерную триаду СССР и приступил к полётам над Атлантикой, Северным Ледовитым и Тихим океанами, внося вклад в военно-стратегический паритет в холодной войне, отслеживая вероятного противника и напоминая ему о возможном ответном ядерном ударе. На Западе эти самолеты прозвали «Bear» — «Медведь». Мне, тогда слушателю 3-го курса 3-го факультета Военного института иностранных языков, довелось встретиться с этим зверем летом 1968 года.
Конец июня. Завершается летняя экзаменационная сессия. Остаётся экзамен по тактике Советской Армии. Готовлюсь к сдаче. Всё идёт по плану. Голову время от времени посещают крамольные мысли о предстоящем отпуске. И тут Ярослав Гашек с его «Похождениями бравого солдата Швейка» и выражением «Всё шло хорошо… пока в дело не вмешался Генеральный штаб». Вызывают к начальнику факультета подполковнику Анатолию Петровичу Филиппову, звучит команда: «Отставить экзамен. Готовиться к очередному полёту».
Что ж, не привыкать: другие языковые группы получали вводные, после которых прощались с учёбой и убывали в долгие командировки. Наша же группа подобно пожарной команде вот уже год обеспечивала заграничные полёты самолётов военно-транспортной и бомбардировочной авиации, не прекращая обучение. На счету каждого из нас было до десятка полётов на транспортниках Ан-12 и бомберах — ракетоносцах Ту-16. Преимущественно в ближневосточные страны.
Задаю вопрос: куда, в какой форме. Ответ: куда — узнаешь на месте, а форма – повседневная – х/б, пилотка, сапоги. Удивлению нет границ: в полётах на транспортниках одевались по-гражданке, с визитами на бомберах – в лётной форме со старшинскими погонами. На сей раз старт из Кипелово Вологодской области на самолёте дальней разведки и целеуказания Ту-95 РЦ с экипажем из морских лётчиков, обычно летавших над нейтральными водами и особо не нуждавшихся в переводчике.
Вопросов стало меньше после инструктажа в штабе: лететь на Юг, в Индийский океан. Полёт учебно-рекогносцировочный. Отработка предстоящего в скором будущем поиска в экваториальных широтах возвращающегося из дальнего космоса и приводняемого на океан космического аппарата, а также взаимодействия и наведения на него кораблей созданной год назад 8-й Оперативной эскадры ВМФ. Без переводчика никак. Придётся пересекать границы иностранного государства.
Полёт затяжной, при успешной дозаправке в воздухе может длиться более 28 часов. В авиации это одна из самых технически сложных и опасных операций. Самолеты сближаются до 25 метров. Неверное движение, и всё может закончиться катастрофой. Дозаправка пройдет на высоте около 5 тыс. метров на скорости около 600 км в час. Её усложнят бесконечные воздушные ямы над горными хребтами, пересекающими Иран на всём маршруте полёта. Первым пойдет самолёт-заправщик, прибывший с аэродрома в Энгельсе Саратовской области и выполненный на базе бомбардировщика ЗМН ОКБ Мясищева. По классификации НАТО «Бизон».
Садимся в Моздоке. Встречаемся с экипажем заправщика, прорабатываем детали. Я – с Толей Ковалевым, однокашником, также сдёрнутым с экзамена. Его самолёт летит первым. Отдав топливо, он повернёт обратно, а мы продолжим движение. Обсуждаем варианты общения с иранскими радиодиспетчерами в воздухе перед дозаправкой. Во время самой операции мы лишимся возможности отвечать на вопросы с земли, поскольку командиры переключат связь на себя и будут вести межсамолетные переговоры.
Так всё и получилось. При пересечении границы проблем не возникло. А вот с началом дозаправки чего мы только не услышали!? Несмотря на то, что сначала Толя, затем я, отойдя от штампов авиационного радиообмена, объяснили диспетчерам то, что ожидает предстать перед их взором на экранах локаторов. И тем не менее это не помогло. Как только командиры перевели связь на себя, и мы лишились возможности отвечать на вопросы с земли, в эфире началось: «Русские, что вы делаете? Вы с ума сошли! Опасно сближаетесь! Разобьётесь!»
А тем временем наши многотонные машины производили уникальнейшие манипуляции. Одна выпустила и волочила за собой яростно пляшущий топливный шланг с конусом, другая отчаянно пыталась попасть в этот конус специальной пушкой. Оба самолёта раскачивало и трясло. Тем не менее, ювелирное мастерство командиров позволило не только не допустить удара конусом по винтам или фюзеляжу, но и насадить конус и заправиться достаточным количеством керосина.
Завершив заправку, самолеты разошлись, а мы с Анатолием связались с землей, ещё раз объяснили произошедшее и извинились за невозможность оперативных ответов на задававшиеся вопросы. По словам Анатолия, полёт его самолета продолжался менее пяти часов. Мы же продолжили движение в район выполнения задачи. Полет над океаном проходил без потрясений и в общем не вызывал сомнений в успешности. Моя работа закончилась, и я, насколько это возможно, наслаждался полётом в кислородной маске на лице, бортовым пайком под рукой и самодельным писсуаром неподалеку.
Часов через семь вышли в район барражирования, установили радиосвязь с кораблями 8 ОпЭск, наблюдали их по кильватерному следу, отработали мероприятия по учебному поиску спускаемого аппарата и повернули на север. На подходе к иранской границе вновь пришлось проявить находчивость в поисках объяснения для иранского диспетчера, находящегося на юге страны, каким образом наш самолет, вылетевший накануне из Москвы, вновь летит в Москву. Пришлось отнести иранца к вчерашнему полётному плану.
Это был первый полёт самолета дальней авиации в экваториальные широты Индийского океана. Он продолжался более 20 часов, и с тех пор о нём напоминает мне грамота, подписанная Главнокомандующим ВМФ СССР Адмиралом Флота Советского Союза Сергеем Георгиевичем Горшковым. А также то, что через пять лет я получил назначение и попал служить на ту самую 8-ю Оперативную (Индийско-океанскую) эскадру ВМФ, ставшую для меня на какое-то время родным домом.
И, лишь после того полета и последовавшего за ним отпуска, уже в новом учебном году мне довелось вернуться к экзамену по тактике Советской Армии.
Вице-президент МОО «Марс – Меркурий» — коллективного члена Российского Союза ветеранов
капитан 1 ранга в отставке
Александр Яковлев
