Как советские военные советники противостояли южноафриканским «боевым пловцам» в Анголе
В достижении успехов ангольского народа в борьбе за независимость огромную роль сыграли поставки из СССР техники, вооружения и боеприпасов. После подрывов в 1985 – 1986 годах в портах Анголы поставки из Советского Союза оказались под угрозой срыва. (Подводные диверсанты разведывательно-диверсионных групп спецназа ВС ЮАР подорвали более 15 судов, принадлежащих разным странам. ЮАР поддерживало в Анголе антикоммунистическое движение УНИТА). Однако военные операции ФАПЛА – так называлась армия Народного движения за освобождение Анголы/МПЛА, которое поддерживал Советский Союз, – требовали бесперебойного обеспечения техникой и боеприпасами. В сентябре 1986 года, после спасательной операции по подъёму судов, подорванных в порту Намибе, главный военный советник (ГВС) поставил перед группой ВМФ задачу организовать противодиверсионную оборону (ПДО) и обеспечить безопасность советских судов во время их стоянки в портах Анголы. Для этой цели стало проводиться профилактическое гранатометание с одновременным контролем близлежащей акватории. При появлении вблизи судна плавающих неопознанных или подозрительных предметов (ящиков, сосудов, мешков и т. п.) их расстреливали из автомата.
Чтобы представлять, насколько важной и непростой была задача по ПДО советских судов в портах Анголы, когда противостоять приходилось группе военно-морских коммандос ВС ЮАР, приведём отрывок из воспоминаний Даниэля (Доу) Штейна (DouwSteyn), бывшего командира 4-го разведывательно-диверсионного отряда (4 Recce) ВС ЮАР, которыми спустя много лет он поделился при встрече с нашими бывшими советскими военными советниками, объединившимися в Союз ветеранов Анголы. Бывшие противники обсуждали спецоперации минувших лет:
– В ночь с 5 на 6 июня 1986 года в порту Намибе были взорваны советские сухогрузы «Капитан Чирков» (водоизмещение — 16 тысяч тонн) и «Капитан Вислобоков» (водоизмещение — 12 тысяч тонн), доставившие около 20 тысяч тонн оружия и боеприпасов для ангольской армии и партизан СВАПО (Народная организация Юго-Западной Африки) и АНК (Африканский национальный конгресс), а также кубинский пароход «Гавана» (водоизмещение – 6 тысяч тонн) с грузом продовольствия. Руководство ЮАР тогда заявило о непричастности своей страны. Но советским боевым пловцам Черноморского флота удалось обезвредить одну из неразорвавшихся мин. На мине имелась маркировка DD и порядковый номер 13. По конструкции и составу деталей был сделан однозначный вывод: мина сработана в стране, обладающей высокими технологиями. По свидетельству офицеров разведуправления ВМФ СССР, осуществить операцию такого уровня и масштаба в то время и в том регионе было по силам лишь профессионалам из спецподразделений Вооружённых сил ЮАР, специализировавшимся на морских диверсиях. Это была операция 4-го РДО (4 Recce)?
– Да. Кроме того, это была первая совместная операция сухопутной диверсионной группы и боевых пловцов. В этой операции мы задействовали два десантно-штурмовых катера ВМС: один из них перевозил боевых пловцов, а другой – сухопутную группу. На каждом из них было также по два воднолыжных катера. Каждый воднолыжный катер был рассчитан на двух бойцов. Операция предусматривала синхронные действия двух групп – они должны были согласовывать все свои шаги. Ни на одной операции мы не имели права разговаривать друг с другом, разве что в самых экстренных случаях – тогда мы использовали африкаанс. Атакуя суда, боевые пловцы никогда не выходили из воды. После десантирования с воднолыжных катеров (мы использовали «Барракуды») они плыли по поверхности, а, уже подойдя к цели, погружались, чтобы установить мины.
Ещё в 1980 году 4-й разведывательно-диверсионный отряд сильно повредил инфраструктуру нефтеперерабатывающего предприятия в порту Лобиту, в 1981-м тот же 4 Recce взорвал нефтеперегонный завод «Петрангол» в Луанде. В 1982-м севернее порта Намибе был взорван железнодорожный мост, имевший стратегическое значение для, в частности, транспортировки оружия в районы дислокации войск ФАПЛА и кубинской группировки, которые вели боевые действия в провинциях Кунене и Кванду-Кубангу. Диверсионные подрывы судов южноафриканский спецназ устраивал уже начиная с июня 1984 года. То, что затонувших советских кораблей в Анголе могло быть гораздо больше, подтверждает хотя бы очень эффектная операция 4 Recce – взрыв моста через реку Куито в 1987 году», – вспоминал те «славные» боевые времена бывший командир 4-го разведывательно-диверсионного отряда ВС ЮАР Доу Штейн.
В общем, противник у армии ФАПЛА и советских военных советников был серьёзный. Именно поэтому в 1984 – 1985-х годах в Анголе с помощью СССР была создана береговая система наблюдения (БСН) в составе радиотехнического батальона (РТБ) ВМФ Анголы. Специалист по радиотехническим средствам РТБ Владимир Овсянников ровно два года (1986 – 1988) провёл в Республике Ангола, помогая ангольцам. По его словам, операторы на постах БСН в основном справлялись со своими обязанностями, но что-либо настроить или отремонтировать самостоятельно не могли. Помимо должностных обязанностей личный состав группы советских военных советников и специалистов ВМФ выполнял и особые задания. Владимиру Овсянникову и его товарищам приходилось заниматься «непрофильной деятельностью» – обеспечивать противодиверсионную оборону (ПДО) советских судов во время их стоянки в портах Анголы. Деятельность эта осуществлялась с помощью… профилактического метания гранат вокруг судна (при таком взрыве боевой пловец получает мощный гидродинамический удар). Обнаруживаемые в воде подозрительные предметы расстреливались из автоматов.
«Мы всегда уважительно относились к факту нахождения в Анголе русских, и мы знали об их возможностях, больше всего мы боялись попасться и оказаться у вас, русских, на допросе», – вспоминал на встрече с нашими ветеранами Доу Штейн.
Владимир Овсянников, уроженец Алматы, выпускник Высшего военно-морского училища радиоэлектроники им. А.С. Попова, прошедший службу от матроса срочной службы до капитана 2 ранга – заместителя начальника Военного представительства МО. А тогда в Анголе он был старшим лейтенантом, который защищал советские и кубинские суда от диверсантов Штейна. Газета «Совершенно секретно» публикует отрывки из его воспоминаний, опубликованных в малотиражной книге «Мы свой долг выполнили! Ангола: 1975 – 1992».
«ЗА 100 СУТОК Я ИЗРАСХОДОВАЛ ПОРЯДКА 3 ТЫСЯЧ ГРАНАТ»
Из воспоминаний специалиста по радиотехническим средствам радиотехнического батальона ВМФ Анголы (1986 – 1988-е годы), капитана 2 ранга в отставке Владимира Овсянникова:
«Осенью 1986 года с целью обеспечения безопасности советских судов при разгрузке в портах Анголы и сохранения необходимого объёма поставок между Министерством обороны СССР и Министерством морского флота СССР было заключено соглашение, в соответствии с которым Минобороны обеспечивало охрану советских судов в портах Анголы. Задача осуществлялась личным составом советских военных советников и специалистов группы ВМФ. К противодиверсионной обороне (ПДО) привлекались практически все специалисты группы. Со временем к охране перестали привлекать семейных.
Суда останавливались на внешнем рейде порта Луанды и направляли в базу ВМФ катер или спасательный бот. Катер забирал группу ПДО из трёх человек, один из которых назначался комендантом судна, а двое были гранатомётчиками. Вахту несли по четыре часа через восемь часов. Для обеспечения связи у дежурного группы ВМФ круглые сутки работала радиостанция Р-619. На дежурном 16-м канале поддерживалась связь с военной миссией и кораблями 30-й оперативной бригады Северного флота. На этом же канале поддерживала связь группа ПДО по судовой радиостанции. В помощь группе противодиверсионной обороны в ночное время выделялись наблюдатели из состава команды судна. По внешнему борту судна вывешивались лампы подсветки поверхности моря с целью засечь пузыри от дыхательных аппаратов подводных диверсантов или иные аномалии. Обычно в качестве наблюдателей назначался радист и моряки из боцманской команды.
С целью инициировать взрыв возможно установленных мин с взрывателем, срабатывающим от набегающего потока воды (с усами), при стоянке в порту под разгрузкой на советских судах периодически (раз в сутки) запускали двигатель на задний ход. Носовые швартовые концы натягивались до предела, а поток воды от винтов, с бурунами, омывал весь корпус судна до носовой части. Операция продолжалась минут пять-десять.
Для прикрытия судна с моря в акваторию порта Луанды выходил ангольский торпедный катер и становился на якорь. С него тоже бросали гранаты. Прикрытие порта с моря прекратили после того, как однажды налетел шквал, и катер потащило на наше судно. Двигатель на катере быстро завести не смогли, и произошёл навал катера на носовую часть нашего судна. Серьёзных повреждений не получил никто, но катера больше не применяли.
На судне группу ПДО ставили на довольствие. Комендант обычно питался в кают-компании с командным составом судна, а гранатомётчики – в столовой команды. Комендант имел на вооружении пистолет, а гранатомётчики – автоматы. И вахта у коменданта была собачья: с 04.00 до 08.00 и с 16.00 до 20.00. Но на вахте всегда имели автомат.
Отправляясь на судно, обычно брали с собой 10 – 12 ящиков гранат. На третий день стоянки судна в порту Луанды с базы ВМФ привозили ещё гранаты с учётом планируемого времени выгрузки. В зависимости от места стоянки в порту, характера груза и времени суток расход гранат колебался от двух до шести-восьми в час. Бросали гранаты в рваном ритме. Использовали гранаты РГД-5, РГ-42, Ф-1. А если судна направлялись на выгрузки в порты Лобиту или Намибе, то гранаты брали с запасом. Ящики с гранатами размещали или в выделенной для проживания каюте, или в помещении надстройки судна, от которой боцман выдавал мне ключ.
По советским правилам для отчёта об израсходованных гранатах было приказано сдавать кольца. При мне в сентябре 1986 года, прибыв с охраны одного из первых судов, старший группы мичман Барвинок Б.И. с ворчанием бросил в углу комнаты советников штаба ВМФ горсть из 400 с лишим соединённых вместе колец от использованных гранат и пожелал успехов тому, кто их сосчитает.
Ещё несколько раз в качестве отчёта об использованных гранатах группы ПДО привозили кольца, но потом стали составлять акт за подписью старпома судна и коменданта о количестве израсходованных гранат при выполнении мероприятий противодиверсионной обороны судна при стоянке в портах Анголы и скрепляли судовой печатью. Если в открытом ящике оставалось менее половины гранат, то их расходовали в последние часы или тянули время расхода гранат из последнего ящика, чтобы не вскрывать новый. Если оставалось более половины ящика – отвозили на базу ВМФ вместе с неиспользованным боезапасом. Полные ящики укладывали в имеющийся штабель, а отдельные гранаты ссыпали в ящик в оружейном шкафу дежурного на базе ВМФ. Пополнение запаса гранат организовывал флагманский артиллерист, при мне это был Виталий Муравский. А кольца от гранат команда судна использовала для экзотических украшений, например шторок на иллюминаторах.
ГРАНАТЫ НЕ ТОЙ СИСТЕМЫ
В качестве одной из мер безопасности был организован осмотр водолазами подводной части корпуса судна и гребных винтов. Осмотр проводили кубинцы, которых привозили на судно за несколько часов до его убытия. Опускали внешний трап, и двое кубинцев в аквалангах с мощными фонарями спускались под воду. Для обеспечения безопасности водолазов о проведении подводных работ оповещали кубинское судно, если оно находилось в порту, и с него тоже бросали гранаты. Ангольский катер обеспечения вызывали по радио и давали команду прекратить бросать гранаты.
При осмотре днища судна один из членов группы ПДО находился на нижней площадке трапа и помогал спуску и подъёму водолазов. Однажды спустившиеся водолазы вернулись буквально через минуту, и я быстро помог им подняться на трап. Один из водолазов возбуждённо стал что-то пояснять, а второй, сняв акваланг, побежал к своим вещам на палубе. Вернулся быстро, неся два пистолета для подводной стрельбы. Первый водолаз к этому времени пояснил, что под корпусом судна стоит крупная акула. Вооружившись, аквалангисты снова ушли под воду. Осмотр прошёл без замечаний, акула не стала дожидаться. После этого эпизода водолазы погружались вооружённые не только ножами, но и пистолетами.
При выгрузке судов в Лобиту и Намибе кубинских водолазов брали с собой. Возвращаясь, суда в порт Луанды не заходили, а останавливались на внешнем рейде и доставляли противодиверсионную группу и водолазов на базу ВМФ на катере. В первые месяцы гранаты привозили в группу ВМФ к прибытию судна с учётом ожидаемого времени его выгрузки. Норма суточной выгрузки судна в порту была 200 тонн в сутки, поэтому время стоянки сухогруза длилось не менее недели (суда типа «ро-ро» выгружались от нескольких часов до одного-двух дней).
В 1987 – 1988-х годах интенсивность прибытия судов возросла, и перед окном дежурного обычно стоял штабель из 30 – 40 ящиков с гранатами. Частота прибытия советских судов соответствовала планируемым операциям ФАПЛА по установлению контроля над территорией страны. Только за девять месяцев 1988 года я участвовал в охране советских судов на протяжении более 100 суток. Исходя из среднесуточного расхода гранат – 30 штук на человека – за этот период израсходовал порядка 3 тысяч гранат.
Гранаты были в основном советского производства. Но временами привозили гранаты производства стран соцлагеря. Отличия были и в типе ящика, и упаковочный лист был на кириллице, но непонятен. Тем не менее основная особенность была в том, что такие гранаты имели нестабильное время задержки срабатывания взрывателя. Время задержки «гуляло». Гранаты советского производства имели исключительно стабильную задержку срабатывания взрывателя. Оценка нестабильности задержки в полсекунды не является надуманной проблемой. Когда счёт применённых гранат исчисляется в тысячах, такая нестабильность чувствуется сразу и настораживает.
И если члены команды судна просили в качестве сувенира скобу взрывателя, то с советскими гранатами можно было отпустить скобу взрывателя в руке, чтобы она отлетела на палубу, и потом спокойно бросить гранату в воду. С гранатами братьев по соцлагерю такое было непозволительно.
Надёжность советских гранат позволила однажды отработать взрыв гранаты в воздухе. Задерживал бросок гранаты с отпущенной скобой взрывателя в руке. Получилось с третьей попытки. При очередном броске заставляя себя всё медленнее делать отсчёт после отлёта скобы взрывателя до броска. Конечно, это была РГД-5. На громкий взрыв приехала на джипе «сигуранция». Спросили, что случилось. Дежуривший у носовой аппарели гранатомётчик, которого я предупредил о своих манипуляциях, сообщил, что в воздухе взорвалась граната. Те приняли к сведению и уехали.
Кубинцы также осуществляли гранатометание с целью борьбы с подводными диверсантами. И если в порту наши суда стояли недалеко, то мы прикрывали фланги друг друга. Следует отметить, что гранаты, применяемые кубинцами, были не очень качественными. Было слышно, особенно ночью, что сработал капсюль взрывателя гранаты при броске, а взрыва нет. Несколько раз ко мне приходили кубинцы – старший группы охраны – и просили дать хороших гранат в НЗ. Всегда давал по ящику. Потом кубинцы перешли на толовые шашки. Приходил к ним на судно – посмотрел на процесс. Детонаторы, бикфордов шнур, спички, шашки. Обрезка шнура, зачистка, снаряжение, поджиг – бросок. Конвейер – некогда перекурить.
В Намибе на период стоянки своих судов кубинцы устанавливали над портом на оконечности мыса миномётную батарею и вели обстрел морской акватории на подходах к порту. Рядом находилась РЛС (Радиолoкационная станция), которую я приезжал ремонтировать, и мне приходилось разговаривать с миномётным расчётом.
ОХОТА НА УТОК ПО-КУБИНСКИ
После моего возвращения в СССР в сентябре 1988 года толовые шашки появились и в нашей группе. Не могу сказать, на постоянной основе или это был эпизод, но кончился он плачевно. Как раз мой сменщик, мы, к сожалению, никогда не встретились, был дежурным по группе и решил с помощью толовой шашки глушить рыбу. Прослужил в Анголе два месяца. Опыта взрывника нет. Как он передержал шашку с подожжённым бикфордовым шнуром, неизвестно. Взрывом оторвало кисть руки. Ребята с ним встречались позже в Союзе. Говорят, что болит кисть, которой нет. Фантомные боли. Жаль. А морская рыба не имеет воздушного пузыря и от взрывов просто тонет.
Однако кубинцы приспособились применять гранаты для охоты на водоплавающую дичь. При сезонном перелёте в акватории порта Луанды садились для отдыха и кормёжки крупные стаи уток. Кубинцы сначала пытались стрелять по ним из автоматов. Но попасть из автомата в утку на расстоянии 150 метров непросто. Только рикошет от воды с непредсказуемой траекторией. После неудачных стрельб кубинцы стали бросать одну за другой две гранаты. От первого взрыва стая дружно ныряла, второй взрыв шёл на поражение стаи гидравлическим ударом. На поверхности оставались несколько уток. А далее шлюпку на воду – и команда с хорошим обедом.
Казусы при охране судов имелись и у меня. Однажды при охране судна я поспал немного после обеда и пошёл на вахту с 16.00. Вышел на верхнюю палубу. Солнце слепит глаза. Уткнувшись взглядом в ноги и на ходу доставая из кармана гранату, направился к борту. Вытащил кольцо и замахнулся для броска. В последний момент в глаза бросился козловой кран, работающий на причале. Обалдев от неожиданности, стал соображать, что, пока я спал, судно перешвартовали другим бортом к причалу. Чертыхаясь, пошёл к другому борту и бросил гранату куда следует.
При ночной вахте наблюдатели из состава команды судна просили дать пострелять. Давал с условием, что чистить автомат будут они, и не разрешал стрелять очередями и далеко от борта, чтобы не было рикошета. Однажды ночью взялся пострелять молодой радист. После некоторого количества выстрелов по брошенной за борт дощечке радист появился с автоматом и с виноватым видом сообщил, что магазин отпал и утонул. Есть определение: «Надёжный как трехлинейка». Свой АКМС я обоснованно воспринимал также. Поэтому, изумлённый таким известием, только переспросил: «Как это – отпал?» Но, увидев лицо радиста, понял, что тот ожидает обвинения в утрате боеприпасов и боевого оружия со всеми вытекающими последствиями.
Быстро его успокоил, сказав, что это ерунда, но будет ему стоить две пачки сигарет. На причале как раз расположился ангольский патруль, с которым я и собрался решить возникшую проблему. Спустившись к себе в каюту, взяв две пачки сигарет и запасной магазин к автомату, вернулся на палубу и, приказав радисту спустить трап, направился к патрулю. Обменявшись приветствиями и угостив солдат сигаретами, пояснил, что мне нужен магазин, показав его для убедительности. В качестве презента показал две пачки сигарет. Быстро посовещавшись, патрульные сказали, что нет проблем, но магазин будет без патронов. Несколько пачек патронов у меня лежали в каюте, и это упрощало переговоры. Не успели мы перекурить, как вернулся гонец с магазином, и, удовлетворённые, мы расстались. Дав радисту зарядить пустой магазин, предложил ему продолжить стрельбу. Но он отказался. А я так и остался в недоумении: как мог «отпасть» магазин в процессе стрельбы?!
Через несколько дней я понял, что произошло. Наблюдая за стрельбой очередного помощника, обратил внимание, что леерное ограждение палубы имеет такую высоту, что для стрельбы по брошенным недалеко за борт дощечкам стрелок выносит автомат, включая магазин, за трубу верхнего леера. Стало понятно: при отдаче автомата магазинная защёлка упирается в ограждение и отжимается.
НЕОПОЗНАННЫЙ АРБУЗ
Как-то при несении вахты я был окликнут тревожным возгласом наблюдателя с носовой оконечности судна. Подбежав, увидел в глубине, в свете плафона внешней подсветки, медленно перемещающийся смутный силуэт. Достав из кармана, быстро бросил в воду две гранаты и приготовил автомат. Поднимающиеся потоки взбаламученной взрывами воды вынесли на поверхность пятнистую военную куртку с развевающимися рукавами. До утра мы бросали гранаты более интенсивно, а днём организовали осмотр подводной части судна. Всё оказалось в норме.
Сегодня, по воспоминаниям южноафриканских боевых пловцов, мы знаем, что они опасались тех мест, где мы применяли гранаты, и я думаю, что своими действиями мы спасли многие советские и ангольские суда от диверсий. Я бережно храню благодарственное письмо от капитана советского сухогруза «Леонтий Борисенко», где сказано, что «капитан и экипаж судна благодарят ст. лейтенанта Овсянникова В.П. за надёжное обеспечение безопасности судна в период стоянки в портах Анголы».
Днём тоже бывали тревоги. Тёмный, округлой формы, отблескивающий на солнце предмет, то подвсплывая, то скрываясь в воде, медленно дрейфовал к судну.
С расстояния около 100 метров открыл огонь одиночными. Пять-семь выстрелов никакого результата не дали. Предмет не взрывался, не тонул, а продолжал своё движение. На десятом выстреле, к всеобщему облегчению, плывущий арбуз развалился на куски.
Предположение, что охрана и их помощники на судах «отбывали номер», не соответствует реальности. Капитаны судов при приближении к территориальным водам Анголы официально объявляли команде, что, несмотря на требования руководящих документов о регулярном проведении тренировок по различным видам тревог, никаких учебных тревог в период работы в портах Анголы не будет. Команда понимала: если что, нужно будет выкладываться по максимуму. Тем более что уж она точно знала, что за груз находится в трюме, а детонация 2 – 3 тысяч тонн боеприпасов решала судьбу не только судна, но и значительной части порта».
Владислав НИКОЛАЕВ
