Секретарь комитета комсомола черноморского противолодочного крейсера «Москва» — назовём его лейтенантом Иваном Петровым, — был высок, статен, румянец щёк выдавал его отменное здоровье, он был превосходным строевиком — во время учёбы в Киевском училище маршировал знаменосцем на парадах в Киеве и Москве. Ещё Ивану нравилось отдавать звонким голосом чеканные команды, форму он носил с долей щегольства и в целом любил службу и корабль.
Командир крейсера капитан 2 ранга Леонид Петрович Лопацкий, оценив внешний вид и служебное рвение Петрова, приказал назначать его вахтенным офицером в дни прибытия на корабль высокого командования, всяких проверяющих, артистов — с началом лета они валом валили на Чёрное море и, соответственно, черноморские корабли. — Бравый Ванин вид должен был от трапа внушать гостям и начальникам мысль о том, что на крейсере всё такое же красивое и ладное. И так оно и было на самом деле.
Не учёл мудрый командир только один нюанс: увлекшись комсомольской работой, лейтенант не сильно отягащал себя изучением устройства корабля, оружия и техники, а в его зачётный лист на допуск к несению вахты экзаменаторы ставили подписи подчас «за красивые глаза», полагая, что комсомольцу знать технические глубины ни к чему. — Что скрывать, подобная точка зрения в 70-е годы не была редкостью даже у адмиралов-политработников. Другим же лейтенантам подобных поблажек на корабле не давалось, они — кто добровольно, кто по принуждению — росли профессионально и потому находили всё больше поводов для подшучивания над уклонистом Ваней.
В описываемый день, когда в сопровождении нескольких капитанов 1 ранга из штаба и политуправления флота на крейсер прибыла белокурая улыбчивая звезда эстрады и кино, лейтенант Петров блистал у трапа. Он очаровал даму галантностью, офицеров приятно удивил выправкой и почтением к их погонам. Передав гостей командиру, который повёл их по кораблю с небольшой экскурсией, придерживаясь направления на свой салон, Ваня истово взялся за службу. — В ПЭЖ посыпались запросы о запасах и электропитании, на сигнальный мостик — об обстановке, к береговому телефону был вызван телефонист, от дежурных по подразделениям затребованы уточнения о находящихся на сходе… Воскресенье располагало к спокойствию, а тут такое…
Первыми возмутились механики. Один из замученных зачётами лейтенантов позвонил Петрову: «Ваня, дай по верхней палубе «По правому борту не ходить! Производится отстрел клапанов СК-180». Ваня, не подозревающий, что этот самый СК не что иное, как самовар корабельный ёмкостью 180 литров, действительно находящийся на правом борту, но никогда никаких клапанов не отстреливающий, во всю мощь молодецкую, с эффектной командирской интонацией, гаркнул в микрофон запрошенную команду.
Надо сказать, у корабельного люда за время службы вырабатывается привычка автоматически абстрагироваться от команд, которые тебя непосредственно не касаются — ты их вроде бы и слышишь, но мозг их не фиксирует. Но это не относится к командиру и старпому. Старпом в этот день был на берегу, а командир в салоне с гостями за щедрым столом, но он слышал в иллюминатор всё, что разносилось над верхней палубой… Подивившись про себя Ваниной филологии, Леонид Петрович решил, что отдаст ей должное позже.
Тем временем к механикам, оживлённо обсуждавшим «отстрел клапанов», спустился ещё один мученик зачётной эпопеи — командир гидрометеогруппы. Лейтенант был из числа «военнопленных» — выпускник гражданского Ленинградского арктического училища, он был призван на службу, поскольку в военно-морских училищах офицеров по такой специальности не готовили. Вживание в образ корабельного офицера проходило у Павла туговато, но в сравнении с Ваней он уже был знатоком корабля и его организации. Узнав от механиков об их провокации, «метеолух» тоже решил внести свою лепту в копилку «мелких пакостей» и вскоре по корабельной трансляции жизнерадостным Ваниным голосом прогремело: «Расписанным на запуске метеозонда построиться на полётной палубе! Зонд к запуску! Дежурному метеорологу получить парашют и скафандр!»
Это было уже слишком! Командир крейсера с налившимся кровью лицом начал лихорадочно подыскивать слова для отлучки из-за стола с намерением четвертовать Ваню и всех причастных к этому цирку. Спас их командир БЧ-6, стоявший дежурным по кораблю: о самоваре он тоже не очень был сведущ, а вот в метеозондах разбирался хорошо — как-никак, подполковник отслужил в морской авиации два десятка лет, — потому менее, чем через минуту, его совсем немолодецкий голос дал по КГС отбой полётам зонда.
Блондинистая синеглазая звезда, спев для командира и сопровождающих несколько романсов, в том числе и столь популярные «Белой акации гроздья душистые», смогла внести в душу Леонида Петровича редкое для него умиротворение, потому в понедельник буря над головами лейтенантов-весельчаков и их начальников была краткой и неразрушительной, но зачёт по «Командным словам» им пришлось сдавать заново и долго ещё они не расставались с этой маленькой серой книжечкой, вобравшей в себя всю суть корабельной словесности. А лейтенант Петров был лишён допуска к вахте и зачёты пришлось ему на полном серьёзе сдавать уже под контролем командира. Равно как и по «Командным словам». Кстати, сдал он их вполне успешно: училище-то он окончил с красным дипломом и был очень даже не глуп.
Капитан 1 ранга Курин Николай Александрович
выпускник 6 выпуска КВВМПУ
