Из цикла «Байки от Петра Ивановича Хвостокрута»
На переборке третьего, жилого отсека подводной лодки мерно, в такт волнам, бушующим на поверхности океана, покачивался лист ватмана.
Атомоход возвращался из боевого похода. В течение трех месяцев он нес службу в Средиземном море. В Бискайском заливе, где редко господствует штиль, даже на глубине 60 м чувствовалось, что и сейчас океан резвится.
На ватмане – таблица, состоящая из бесчисленного количества колонок и строк. Таблица настолько сложная, что самодеятельный художник экипажа Ваня Погудкин старательно чертил ее не менее трех суток перед походом.
Она отражает итоги социалистического соревнования между боевыми сменами. Заполнялась она по истечении каждых ходовых суток. Возле нее собирались матросы и офицеры, свободные от вахты, горячо обсуждали ее содержание, спорили, доказывали.
Страсти бушевали, сродни футбольным. Но секрет состоял в том, что определить результаты соревнования мог только замполит. Без него никто не мог разобраться во всем этом нагромождении цифр.
Они появлялись путем выставления персональных оценок, умножаемых на какие-то заумные коэффициенты. Из них, затем, вычитались или прибавлялись хитроумные баллы, на выходе возникал средний балл, на основании которого определялось место, занятое боевой сменой. Оно и являлось самой животрепещущей темой для моряков.
На самом же деле на завершающем этапе похода неважно было, кто какое займет место. Замполит, шаманя над таблицей, разжигая страсти под видом соцсоревнования, держал личный состав в состоянии психологического напряжения. Не давал ему расслабиться. Потеря бдительности на заключительном этапе плавания грозила поломками, авариями, а то и катастрофой.
И, самое страшное, потерей людей. Ежегодные трагедии на флоте свидетельствовали об этом.
Поэтому победителя соревнования на лодке, где служил Петр Иванович, определить было практически невозможно до самого прихода в базу.
У смен были настолько ровные показатели, что отличались они на сотые, а то и тысячные доли балла. Коллективы подразделений шли, что называется, «ноздря в ноздрю», как спринтеры на финише. Замполит при этом довольно потирал руки – такая у него была привычка.
Если же какой-нибудь умник требовал пересмотра итогов, подозревая Петра Ивановича в необъективности, с ним проводилась индивидуальная беседа. В конце — концов, такой радетель принципиальности понимал, что он недостаточно глубоко изучил работу В.И.Ленина «Как организовать соревнование». Конспектировал ее (в который раз), защищал конспект у замполита и несколько дней пробегал мимо таблицы, не смея поднять на нее глаза.
В этот поход Петр Иванович приготовил экипажу сюрприз. Он с нетерпением ожидал завершения похода, его распирало от осознания себя первооткрывателем новой формы награждения лидеров соцсоревнования.
Дело в том, что Петру Ивановичу очень пришлась по душе традиция военных лет — возвращающимся с победой из похода подводникам, вручали жареного поросенка.
В мирное время личный состав подводной лодки при повседневной организации в море расписывался на три смены, которые поочередно несли вахту у работающих механизмов, оружия, приборов. Их же товарищи действовали в соответствии с суточным планом боевой подготовки: участвовали в боевой учебе, тренировках или отдыхали.
По итогам выполнения сменой задач, ей свойственных, выставлялись ежесуточные оценки. Их то и использовали для определения смены-победительницы. Петра Ивановича осенило: а почему бы ни вручить поросенка такой смене, занявшей первое место по итогам выполнения задач боевой службы.
Используя в период подготовки к плаванию все свое личное обаяние и умение общаться с людьми, а также связи – официальные и неофициальные, он ринулся в атаку на тыловые органы. Там его знали – в лоб ему не откажешь. Только попробуй, на ближайшем собрании партийного актива флотилии заклеймит позором и обвинит в попытках саботажа воспитательной работы.
Так и под пресс парткомиссии можно попасть.
Тыловики туманно намекнули, что для принятия решения по поросенку необходимо мнение самого Члена Военного совета флотилии.
Этим Петра Ивановича остановить было невозможно. К обеду следующего дня рапорт о поросенке с краткой резолюцией Члена Военного совета флотилии «Разрешить!» был доставлен в тыл. На нем тот начертал не менее лаконично: «Начпроду – Забить 1 шт. и выдать!».
Хитрый замполит решил усилить эффект приятной неожиданности. В условиях холодной полярной ночи и повышенной секретности, вместе с секретарем партбюро, у которого были личные «Жигули», он доставил мешок с «сюрпризом» на корабль. Тайный груз помещен в провизионную камеру, а с участников операции – партийного секретаря и старшины команды снабжения была взят обет молчания до конца похода.
И вот время торжества гения партийно-политической мысли приблизилось вплотную. Победитель будет объявлен завтра. Им станет третья боевая смена, возглавляемая вахтенным офицером капитан-лейтенантом Алексеем Арефьевым.
Мечтательно прикрыв глаза пушистыми ресницами, Петр Иванович вообразил удивленные лица подводников, пораженных образом парившего над строем на руках кока жареного поросенка.
Запах свинины и гречневой каши явственно щекотал ноздри. Голова наполнилась звучанием литавр и фанфар. Внутреннее нервное напряжение Петра Ивановича достигло высшей точки…
Замполит порывисто поднялся с кресла и, приоткрыв дверь каюты, скомандовал на среднюю палубу: «Старшину команды снабжения – ко мне!». Было слышно, как его приказание продублировал вниз вахтенный третьего отсека…
…Спустя минут десять старшина команды снабжения и старший кок-инструктор Батраз Тамаев приступили к вскрытию провизионной кладовой. Сняли две говяжьих полутуши, одну баранью и три коробки мороженой рыбы. В самом низу лежал таинственный мешок.
— Зам сказал, что пора жарить, – пояснил старшина команды коку и добавил:
— Развязывай.
Распаковав содержимое мешка, оба морских волка потеряли дар речи.
Раздавленный весом лежавших на нем туш, поросенок стал разительно похож на электрического ската, только грязно-розового цвета и покрытого щетиной. Сходство подчеркивал, неестественно вытянутый хвост и расплющенный пятачок бедного животного, не нашедшего покоя и после смерти.
Горевать было некогда – сроки не позволяли. Вновь обретя способность общения на человеческом языке, снабженцы перекинулись несколькими словами и устремились к своему шефу – помощнику командира капитану 3 ранга Сергею Шевченко.
У него на оперативном совещании приняли решение: Петру Ивановичу ничего не говорить, а объявить конкурс на лучшее предложение по восстановлению первородного состояния свиной тушки.
Щадили замполита не из-за любви, а по причине глубокого уважения. В дивизии подводных лодок ему не знали равных, когда надо было выбить для офицера или мичмана квартиру. Лишний автомобиль, помимо распределительного списка, становился достоянием представителей подлодки «К-000» по причинам, известным только Петру Ивановичу.
Да и политвоспитанием он излишне не надоедал. Поэтому и отвечали ему взаимностью – берегли, что называется.
Консилиум лодочных «соображал» постановил: разморозив поросячью тушку, реанимировать фигуру символа побед отечественного подводного флота способом медленной подачи давления из системы ВСД (воздуха среднего давления) в его кормовую часть.
Сказано – сделано!
Спецгруппа в составе трех подводников спустилась на камбузную палубу. Непотрошеная тушка молочного поросенка к этому времени успела сбросить с себя ледовую шубку и ощетинилась еще больше.
Старшина команды снабжения старший мичман Заребко, огромный дядька тридцати пяти лет от роду, бывший штангист в тяжелом весе, швырнул поросенка на металлический стол для разделки мясопродуктов и сгреб его уши в свои огромные красные лапищи. Оглянулся на кока, уже приладившего в зад страдальцу шланг системы ВСД, одобрительно кивнул головой.
Повернулся к стоявшему у вентиля системы старшему матросу Ниязову и скомандовал:
— Начать подачу воздуха!
Здесь-то и проявились последствия политической безграмотности организаторов акции.
Не учли они одного, ой, не учли: важности национального вопроса при решении столь ответственной задачи. Просто пренебрегли им или не придали значения. А Петр Иванович не раз на нем заострял внимание слушателей политзанятий.
На самое ответственное место поставили Раиса Ниязова – лучшего машиниста трюмного третьей смены, старшего матроса, узбека по национальности. Нет, он не был исламским фундаменталистом, но свиней, как настоящий джигит, не любил. Поэтому не мог смириться с тем, что его родную смену награждают таким нечестивым образом. На родине Раиса за благородные дела вручали коня, кинжал или саблю. Ну, на барана еще можно было бы согласиться. Но осквернения коллектива из почти четырех десятков настоящих мужчин Раис с помощью Аллаха не допустит!
С выражением коварного азиатского торжества на скуластом лице, мятежный матрос не плавно, как предписывалось, а резко рванул запорный вентиль ВСД на себя. Громкий хлопок нескольких атмосфер сжатого воздуха известил о том, что поросенок в мгновенье ока …исчез из рук Заребко.
К чести бывшего штангиста, нежные поросячьи уши он удержал. А вот тушка со скоростью кометы унеслась по отсеку. Прошла по касательной вдоль переборки, из-за чего стала еще изящнее. Устремилась к подволоку и смачно шмякнулась о ступени трапа, обильно смазав его салом.
Такой драматический исход операции не прогнозировался.
Послали за помощником командира. Тот, прибыв на место происшествия, благоразумно решил, что ЧП такого масштаба лежит за пределами его компетенции. Тем более, что после прибытия в базу Сергея Шевченко обещали направить для учебы на ВСОК – высшие офицерские специальные классы в Питере. И попадать под руку замполиту в такое время не хотелось. Как потом судьба сложится, самому Господу-Богу неизвестно.
Мелькнула спасительная мысль: «Старпом с Петром Иванычем дружен. Надо его выводить на орбиту».
Добравшись до каюты старпома, он коротко обрисовал ситуацию. Рослый красавец-старпом мгновенно принимал правильные решения, но только после личной оценки ситуации. Поэтому, сунув ноги в тапочки по злой иронии судьбы на подошве из свиной кожи и перфорированным верхом, устремился на камбузную палубу.
Именно эта подошва и сыграла роковую роль. Нога старпома, не удержавшись на ступени, густо смазанной останками поросенка, подскользнулась, его длинное тело на какие-то доли секунды зависло в воздухе.
Наполненное запахом свежего сала и вонью свинячьей требухи, тесное пространство выгородки взорвалось от непрерывного потока непарламентской лексики старпома. А он был в этом жанре признанным мастером в дивизии.
Внизу покорно застыли в ожидании справедливого суда три перепачканные, жалкие и перепуганные фигуры.
Старпом, надо отдать ему должное, находясь в не совсем привычном для него положении — ногами вверх, принял поистине соломоново решение. Превозмогая острую боль в правой ноге, защемленной между ступенями трапа, он выдавил из себя:
— Испеките пирог в виде поросенка… А с Петром… я сам… переговорю.
…Лодка плавно скользила по глади залива к пирсу, бережно ведомая буксиром. На мостике, рядом с командиром, виднелась ссутулившаяся фигура старпома, очень напоминавшая знаменитого Сильвера. С той лишь разницей, что вместо деревяшки он держался на закованной в гипс ноге, опираясь на искусно выполненный экипажными умельцами, костыль. Только попугая на плече не доставало – не водились в северных широтах эти экзотические птицы.
Петр Иванович внизу, в центральном отсеке горько переживал неудачу. Откуда ему было знать, что на пирсе, по приказу командующего флотилией сюрприз был подготовлен всему экипажу. Упитанный, аппетитно приготовленный, с подрумяненными боками, украшенный зеленью поросенок, дожидался атомохода.
Продолжались победы, жили традиции.
Сентябрь 2003 года
Островной Демьян
