Без злачных мест – город не город.
Образцово – показательным и идейно выдержанным таким местом был «Пингвин». Для аборигенов. Это главно-центральный магазин, где постоянно обещали что-то «выбросить» и иногда что-то «давали». Город был закрыт для любых туристов, в том числе и для профсоюзно-отечественных. Командировочные посещали магазин только после семнадцати часов, когда в нем открывали сусеки и «выбрасывали» алкоголь на прилавки. Оказывается, аборигены, столь прониклись идеей догнать и перегнать Америку, что добровольно и единодушно отказались употреблять алкоголь во время трудовой вахты. Это решение запротоколировали, отпечатали, размножили и донесли до каждой торговой точки и почтового ящика горком и горисполком. Воля народа превыше всего! Задолго до открытия и во время его работы «Пингвин» осаждали толпы халявщиков, алчущих того, что «выбросят» или будут «давать». Военморов он не привлекал, поскольку и они были командированными.
Большим успехом и массовой посещаемостью пользовалось кафе «Беломорочка». Особенно, у командированных и местной инженерно-технической интеллигенции. Кафе было хлебосольным и гостеприимным с восьми утра. Там подавали свежайшие пирожные с чашечкой кофе. Для гурманов могли подать кофе с коньяком. Этой прорехой в городском законодательстве умело воспользовалась очаровательная «Беломорочка». Но не в наглую, а избирательно. Для завсегдатаев, прошедших испытательный срок. Сто порций кофе с коньяком, расфасованные отдельно — в стакан и чашечку, под пирожное, вызывали удовлетворение обеих сторон. Завсегдатай, мог что-то плеснуть на колосник своей души в любой период трудовой вахты. «Беломорочка» блистала показателями перевыполнения плана реализации суррогатного кофе. Каждому – свое. И все довольны.
Дивно-злачным местом был гастроном с партийно-поэтическим названием «Заря». Он торговал только изысканными продуктами, а поскольку «изыски» — всегда дефицитны, то приторговывал пивом и вином на разлив. Чисто для выполнения торгового плана. Бездефицитно. И только в посуду покупателя. Конвейерным способом: Подходи! Подставляй! Наливаю! Отваливай!…
Дешево и сердито, до убийственности. От чехов, социалистических и родных по славянской крови, поступало прекрасное пиво в бочонках из пищевого алюминия. Вкусное, крепкое, но малозабористое, по сравнению с вином. Алжирским. Под жизнеутверждающим названием «Солнцедар». На основе взаимопомощи (алжирцы вознамерились строить социализм, а мы взялись им помогать), мы им гнали танкерами нефть, а они нам — «Солнцедар». То ли танки хреново пропаривали после нефти, то ли вино у них было с оскалом капитализма, но это винцо было весьма забористо. Хряпнешь литруху на рубль, и… просыпаешься под забором. Как после солнечного удара.
Было еще одно злачное место. Ресторан в гостинице «Волна». Но в этот ресторан могли пробиться только командированные контрагенты и при наличии квитка проживания в гостинице. Вагон-ресторан, в который ломятся пассажиры поезда и все сразу. Военморам туда путь был заказан. Честь офицерского мундира оберегалась от тлетворного влияния гостиниц по всей стране и неукоснительно. Хочешь завалиться в койку — мотай в комендатуру. Там тебе выпишут цидулю в КЭЧевский приют с десятком кроватей в комнате и с одним сортиром и умывальником на этаж. Без изысков, и чтобы не расслаблялся.
Мы в гостинице и не нуждались. Поселились на плавбазе, установили теплые и дружественные взаимоотношения с ее постоянными жильцами, крысами и тараканами. Команда плавбазы восприняла нас, как и положено противолодочникам. Без особой заинтересованности к нам, но с большой любовью к тому, что и где у нас плохо лежит. Чистюли! Мигом всё прибирали и бесследно.
Изучив бегло все достопримечательности альма-матер, мы воткнулись в созидательный процесс оборудования системы аварийного расхолаживания реактора.
Реактор сконструировали для безаварийной работы, а он, сука, стал выпендриваться. Начал с «К-19», и не сулил спокойной жизни на других атомоходах. То на одном намекнет, то на другом. Устали все это прикрывать ладошками тайны, да и решили аварийно смандячить резервную систему расхолаживания аварийного реактора, которую должны были предусмотреть изначально. О гондоне мы вспоминаем не до того, а после того, как закапает с конца.
