Пришел март. Отшумел женский весенний праздник, основательно опустошив мужские заначки, заставив припомнить подзабытую галантность и на несколько дней сделав нас внимательными, остроумными и предупредительными. Традиция, понимаешь ли, такая!
Мы как-то облегченно вздохнули, зализывая сердечные раны и восстанавливая пошатнувшееся здоровье от праздничных возлияний и пиршеств. Чтобы столько пить за здоровье – не хватит сил даже у железного организма … Мы думали – ну и все! Однако …
Да и весна — состояние природы относительное. День, конечно, все прибавлялся и прибавлялся, солнце уже уверенно колесило по небосводу, в самом воздухе витало нечто особенное, настроение было приподнятое!
Но на город и окрестные сопки загулявшая зима все еще периодически обрушивала обильные снегопады, заваливая все вокруг пушистым снегом. Разбуженные циклоны наметали непроходимые сугробы, с которыми день и ночь боролись дорожники.
Кораблям тоже доставалось – экипажи разгребали снег с палуб, с причалов. А по морю ходили серо-свинцовые холодные валы, гонимые сердитым ветром и в это самое море кораблям приходилось выходить, невзирая ни на что, ибо план боевой подготовки – дело святое! И они пахали море, раздвигая низкие снежные тучи, разрезая злые волны своими форштевнями, разбивая их своими волнорезами и приподнимая на своих стальных баках тяжелое море, пытающееся затащить их в свою темную бездну.
А когда возвращались в родную базу, к своим опустевшим причалам, тревожные сигналы, предупреждающие об очередном усилении ветра держали офицеров и мичманов на кораблях без схода домой … такая вот служба, жизнь кораб …, мгм, да, конечно — служба корабельного офицера.
В этот день, где—то в середине марта, корабли вернулись в базу кильватерной колонной после выполнения боевых упражнений всеми видами оружия. Точнее, в базу их загнал разыгравшийся ни на шутку ветер и приказ оперативного дежурного флота. Мороз и шторм, снежные завесы, прилипающие к надстройкам, антеннам и оружию, причудливо украсили корабли, покрыв их ледяными иглами, заковав леера, стволы орудий, и надстройки в серебристые ледяные латы, а палубы превратил в большой и опасный скользкий каток.
Разгулявшийся над всем нашим краем шторм все еще не стихал. В снастях и антеннах завывал злой ветер, даже по заливу бежали нешуточные волны, раскачивая стальные корпуса на надраенных швартовых. По авралу весь экипаж без изъятия был брошен на скалывание льда, потому, что такие дополнительные массы на надстройках таили в себе серьезную опасность для остойчивости корабля и безопасности экипажа.
Наконец, лед был побежден, экипаж достаточно замучен работой, отогрет, помыт и напоен горячим чаем и отправлен отдыхать по уже прогретым кубрикам.
Только тогда, проверив свои корабли, условия стоянки и любимый личный состав, в кают-компании одного из них, собрались командиры и еще некоторые офицеры, во главе со своим командиром дивизиона обреченные на сидение «по ветру— раз». Кто не знает или не помнит — это такой сигнал, при ветре ураганной силы или около того. По этому сигналу экипажи кораблей обязаны находиться на своих местах, на случай непредвиденных обстоятельств, выполняя целый ряд необходимых для безопасности мероприятий. Суровая необходимость!
Бывало, что такие ветры не только отрывали корабли от причалов, но и сами причалы – вместе с кораблями. Со стихиями лучше бы не шутить!
Офицеры собирались в кают-компании, где было тепло, уютно и даже красиво на непритязательный мужской взгляд. Здесь было можно вместе погонять чайку, и просто по-мужски потрепаться, сыграть в «кошу», «забить козла» и разыграть партию в шахматы. А что? Иногда — надо!
— Праздники кончились. Наконец-то! – удовлетворенно кивнул комдив Бараев, выбросив удачную комбинацию кубиков на доске «коши» и передвигая фишки. — Одних Новых годов пережили … раз, два …
— И плюс — китайский. По Восточному календарю! – ввернул Женя Милкин, командир «Шторма».
— Последний обозримый праздник – День Подводника, соседи скоро будут с размахом отмечать! Приглашали, вот! И, пожалуй, всё! — подытожил начальник штаба, не отрываясь от обдумывания очередного хода, сражаясь в шахматы с Милкиным.
— Ну, это вряд ли – не согласился Норбулат Бекмурзин, командир «Тайфуна». Он обстоятельно размешивая сахар в стакане с крепким чаем: — Тут еще один Новый год на носу – по тюркскому календарю. Он Наурыз называется, в день весеннего равноденствия основательно отмечается моими земляками и всеми народами тюркского происхождения. А по—персидски это просто «новый день» Не знали? Гумилева читайте, только не поэта, а этнографа.
Большой праздник! Для скотоводов – весна это жизненно — важное событие! А кому повезет, и он увидит в степи на рассвете этого дня зеленый луч — тому счастья в этом году будет щедро отмерено. И всё-то у него ладится и сбываться будет! — он обстоятельно и неторопливо рассказывал своим товарищам об этом празднике.
— Да, ещё такая вот деталь: в юрте или в доме на Наурыз должно быть семь видов угощения, все ждут гостей. В этот как бы встречается зимняя пища и летние лакомства, которые надо непременно отведать, чтобы год был обильным и благополучным. Нет, эти блюда, как правило, не на столе, а на кошме или специальном таком столике с очень низкими ножками. Количество гостей – это показатель твоих человеческих качеств и социального статуса. Ну, скажите сами, кто пойдет в гости к жадине, неудачнику и неумехе?
Тут Норбулат припомнил свое детство, хлопотунью-бабушку, готовившую угощенье для семьи и гостей в невероятных количествах … он живо представил себе баурсаки, такие шарики из сладкого теста, жареные в кипящем масле, что-то сродни русскому сладкому «хворосту». А были еще колбаса из молодой конины, казы. Эту колбасу делают по-разному, а родственники из аула привозили к ним такую, что пальчики оближешь, и пока последний кусочек не съешь – не оторвать! А чай, который казахи готовят так: крепкую заварку индийского чая, и разбавляют его на пятьдесят процентов сливками или неснятым молоком, можно и верблюжьим, это вообще деликатес.
Впрочем, казахский народ большой и разнородный, и вам могут сказать, что казахский чай готовят совсем не так, а, к примеру, тот же самый беспармак в соседней области, или даже в другом роду вообще готовить не умеют! Не верьте — это просто другой рецепт! Да-а-а!
— Главные горячие мясные блюда – беспармак, который порядочный казах должен есть руками, слизывая с них вкусный пряный жир, запивая ароматным насыщенным бульоном, хорош каурдак из разных внутренностей барана или коровы, пережаренных с луком, со специями. А каков плов с жирной бараниной, приготовленный умелым поваром …
Вот об этом Бекмурзин, по прозвищу, приобретенному еще в училище, Бек, и поведал своим друзьям и коллегам. Обстоятельно и со вкусом — как и всё, что он делал в этой жизни.
— Бек, ты бы обороты сбавил — сейчас слюной насмерть захлебнусь! – насмешливо проворчал Женя Милкин, отличавшийся отменным аппетитом при тощей комплекции. Приятели говорили, что у него в комплекте системы пищеварения всего одна кишка, и та — очень прямая…
Комдив капитан 2 ранга Бараев отвлекся от игры, что-то прикинул в уме и высказал идею:
— Интересно! Слушай, Бек, а вот слабо тебе дома этот самый Наурыз организовать и нас к себе пригласить? А? Что ты там о гостях в этот день говорил? Я понимаю — есть трудности с реализацией, антураж не тот, баранину найти проблематично, но если в первом приближении? Насчет горючего не переживай — сам знаешь, за нами не заржавеет!
— И не думаю переживать – чай, не сухой закон! В смысле, пить будем не только чай! А почему бы и нет? Решено! Джентльмены, вы все приглашены! — Бек встал и церемонно поклонился. «А что? Где наша не пропадала?» — озорно подумал он.
— Праздник выпадает в этот раз аккурат на субботу, поэтому, надеюсь, все будут без опозданий, у нас пробок на дорогах пока нет, да и на конях по степи тоже не надо тащиться …
— А как же мы, православные — да на мусульманский праздник? — поднял голову Филиппов.
— Здрастьте, я ваша тетя! Уши разуй! Десять раз сказал, еще повторяю для тех, кто глубоко в танке: это праздник тюркоязычных народов, а не религиозный какой! Да и если бы и так? Между прочим, и у нас дома, и в Казахстане казахи запросто поздравляют русских с Рождеством и Пасхой, а те — своих соседей, скажем, с курбан-байрамом. И ничего! Со всеми наливаемыми и закусываемыми последствиями! Давно так повелось! А что — ты предлагаешь с пресной рожей ходить мимо и настроение соседям портить? — заключил Норбулат.
Начальник штаба Юра Филиппов, конечно, был педант и консерватор, но ведь не настолько же … поэтому, счел вопрос исчерпанным и заткнулся, сосредоточившись на угрозе «черных» на своем левом фланге.
На сём и порешили.
Ветер стих на следующий день. Оставив за себя старпома, Норбулат собрался домой.
«Хотите праздника? Будет вам праздник!» – думал Бек, сбегая с трапа своего корабля под команду «Смирно!», отданную дежурным.
— Вольно! — скомандовал он и махнул перчаткой офицеру с повязкой «РЦЫ» на рукаве, означавшую его особое положение. Ночной командир!
Острым и быстрым взглядом опытного моряка, Бекмурзин осмотрел борт своего корабля, причал, с удовольствием отметил аккуратно заведенные швартовы, марки, тщательно закрытый и опечатанный щит берегового питания. Решил про себя: «Старпом старается, надо как-то протащить ему поощрение на хорошем уровне, пока не остыл к службе!» Только после этого он уверенно зашагал в сторону города.
Если кто не знает — Бек – у тюрков это – военный аристократ, боярин или даже – князь. И не только у казахов. Поэтому можно считать это слово аристократической приставкой, хотя у казахов были несколько другие правила образования фамилий. Еще не так давно – по имени отца. Имя у него тоже было древнее, военное — Норбулат, что на казахском примерно означало: «луч сияющей стали».
Но Норбулат Бекмурзин действительно был из омских казахов, предки которого служили в русской армии еще в незапамятные времена. В принципе, кадетский корпус в Омске был тогда для казаха—степняка единственным способом получить классическое светское образование. Поэтому, именно туда и отправляли родовитые казахи своих отпрысков, как правило, прекрасных наездников и талантливых кавалерийских и казачьих командиров на пограничной линии с разными ханствами и эмиратами в Средней Азии.
В Омском кадетском корпусе было специальное отделение «для инородцев», которое готовило офицеров русской армии, в основном – для кавалерии. Много Бекмурзиных закончило это славное военно-учебное заведение, а один из рода учился с самим Чоканом Валихановым в одном взводе.
Бекмурзин гордился военной родословной и иногда даже хвастался ею вслух. Впрочем, осторожно, ибо в последнее время все кинулись искать в своей родословной дворянские или там военные и купеческие корни, а он не любил быть как все.
Поэтому, для Норбулата выбор карьеры военного был вполне естественным, только вот моряком … Вот моряков в роду еще точно не было! «Будет!» — сказал он сам себе и поступил в военно-морское училище. И пока еще об этом не жалел, честно служил и верил в перспективы флота вопреки заботе командования и даже – правительства.
Но обычаи своего народа и далекой родины он чтил. Пусть сам большой Казахстан и внезапно эмигрировал за пределы, но какая-то внутренняя национальная идентификация осталась… что, если верить психологам, нормальное явление.
Хотя знание родного языка оставляло желать лучшего. Нет, понимать-то понимал, но, когда пытался говорить, собеседники, даже родственники, начинали снисходительно хмыкать, что напрочь отшибало желание попрактиковаться. Не это было главное …
В голове же убывшего на заслуженный сход вдоволь наморячившегося командира уже родился план званого ужина, который он отшлифовывал на ходу. Мысли буквально роились в его голове, часть из которых он тут же отбрасывал, но пару озорных идей надо было срочно оговорить с женой.
Его Альфия, что по-арабски означает: «возвышенная, проживущая 1000 лет, долгожительница», питерская татарка, тоже в принципе, не была чужда тюркских кровей и традиций. Честно сказать, казахи не очень-то считают татар за тюрков, да и те сами — в большинстве своем, не подозревают, что они эти самые тюрки.
Обычно Норбулат относился к ее происхождению снисходительно, но сейчас решил сыграть на национальных чувствах. Тут уж без жены восточного плана — ну никак. Одна надежда, что Альфия была заводилой на своем факультете, обладала веселым характером и поведением со склонностью к некоему авантюризму и должна его поддержать, более того, развить идеи и довести до совершенства.
За все это, плюс за кошачью грацию перворазрядницы по художественной гимнастике, подруги крепко прилепили имечко – Багира. Иногда ее звали так даже преподаватели, забываясь.
Когда-то давно, в благословенные курсантские годы, на студенческой вечеринке, куда его притащил одноклассник по училищу, верный друг-приятель, Бек внезапно столкнулся с Альфией, лоб в лоб. Она гневно глянула на него, растерянно мямлящего что-то в свое оправдание. И этот взгляд миндалевидных, самую чуточку раскосых глаз поразил его в самое сердце! В каком— ни будь старом романе написали бы: «Где—то высоко в небе, у самой-самой Луны нежно звякнули хрустальные колокольчики». Может, так и было, и они снова посмотрели друг на друга совершенно другими глазами …
Так оно все и началось! Пришлось Беку пару раз подраться за Альфию — с парнями из ее двора, а потом — и с ее сокурсниками. Занятия боксом в школе, и уроки таэквандо, полученные у старого мастера, соседа-корейца, из тех самых спецпереселенцев с Дальнего Востока, помогли. И из драки с превосходящими силами противника он вышел слегка помятым, но — победителем, что тоже заставило Альфию посмотреть на Бека широко открытыми от восхищения глазами. А то! Избранник хорошенькой девушки должен быть уж если не героем, то талантом или гением, что в определенной мере тоже присутствовало, так что шансы росли. Необходимость зашить слегка порванный рукав бушлата заставило девушку привести своего курсанта домой, где он сразу и прочно покорил сердце будущей тёщи кое-какими познаниями в Коране.
Еще бы – отец преподавал арабский язык в университете, и Саблуков и Крачковский, первые русские переводчики этой священной книги, были известны Норбулату. И он даже читал их труды по Корану. А память у него всегда была хорошая и срабатывала в нужные моменты. Хорошее для офицера качество!
В результате всего комплекса событий, после училища по назначению они уже приехали на Север с малышкой-дочерью.
Сейчас, войдя в квартиру, Норбулат застал в ней только лохматую, как меховой шар, кошку Бони, обрадовано выбежавшую встречать хозяина. Ни жены, ни детей дома не оказалось.
«У всех — свои дела!» — констатировал Бекмурзин и безнадежно махнул рукой. Сняв шинель, умывшись и переодевшись в домашнее, он пошел на кухню, кормить голодную кошку и разогревать ужин, недовольно ворча себе под нос разные пожелания отсутствующим.
Первой возвратилась жена, заболтавшаяся с подругами чрезмерно, даже по ее понятиям. Это было ясно. Чувствуя свою вину, она, по обыкновению, сразу же накинулась на мужа и Бони:
— А кто порвал новые обои под столом на кухне? — грозно вопросила Альфия обоих.
— Да, Багира, лучшая защита — это нападение! — с сарказмом «одобрил» ее Бек: — Это я залез под стол, еле—еле там поместился и старательно, пальцами, так как сегодня постриг ногти, и даже — зубами, порвал кусок новых обоев. Между прочим, те самые, которые целый день, в одиночку, клеил перед восьмым марта, чтобы порадовать тебя своим художественным вкусом и новой обстановкой!
— Тогда это Бони? — спросила жена.
— Ну, надо же, какая проницательность! Чистая Каменская! — удивился Бек, возведя глаза к люстре, по случаю отсутствия неба над ним на сей момент.
Кстати, Бони, названная так своей эксцентричной хозяйкой в честь верной подруги «того самого» Клайда, с детства стремилась соответствовать своему имени, как бы ей ни доставалось за разные проделки! Даже сейчас. Даже не смотря на солидный для кошки возраст и несколько болезненный опыт систематических педагогических внушений …
После ужина Норбулат объявил жене, что у него серьезный разговор и без нее, такой умной, находчивой, образованной и красивой женщины ну никак не обойтись. Надо обязательно посоветоваться!
Явная подхалимская пилюля была, тем не менее, легко проглочена.
«О, женщины!» — насмешливо хмыкнул Бекмурзин. Естественно, мысленно, про себя. Иначе получится обратный эффект.
Он изложил свое решение Альфие в двух словах. Она сначала поморщилась — лишние и пустые хлопоты, но потом загорелась и сама. С развлечениями у нас не густо. Да и возможность показаться в новых украшениях и нарядах … Нет, нам на это как-то плевать, а вот для женщин — прямо сущая необходимость. И еще, по секрету — одна из самых больших ценностей, это ценность дружеского общения. Многим этого просто не понять! А у нас такое общение еще ценят и ценить пока будут!
Бек составлял подробный план, обстоятельно записывая его пункты на расчерченном листе бумаги, а она диктовала:
— Подушки диванные, штук десять. Возьму у Светки, Тани и своей медсестры. Одеяла стеганные, вместо корпе … найду, подумать надо — где.
Чтоб вы знали, корпе – это такой вид матраса, обшитого цветным шелком или другим материалом, по достатку хозяина. На нем спят, и его же используют как подстилку во время обеда. Чем больше таких корпе и подушек, сложенных вдоль войлоков в юрте или в доме, тем ее хозяин считается гостеприимней и богаче. Отсюда и почет, однако!
Семь блюд, семь блюд … салаты бы, да не тот случай … а Интернет на что? Сегодня же поброжу по кулинарным казахским сайтам. Но без беспармака не обойтись. Это точно, а баранины нет!
—Говядина сойдет! Есть такой вид этого блюда! Как и из конины, причем определенных сортов. Да и баранина иногда бывает. Искать надо! — возразил рассудительный Бек. — И рыба чтоб была! Ты скажи, какой стол на Севере без рыбы?
— Для каурдака купим свиные почки, печень, сердце купим, есть. Не по мусульмански — это еще мягко сказано. Пусть! Но кто там будет разбираться, от какого животного эти запчасти? С пловом связываться не будем — не влезет уже наверное! — решила Альфия.
— Стол возьмем наш старый, без ног на палубу уложим, вот тебе и достархан! — снова ввернул хозяин дома.
План потихоньку верстался, белых пятен становилось все меньше. Дело было за антуражем и национальным фоном.
Когда Бек намекнул, как бы он хотел его видеть по сценарию,
Альфия сразу сказала твердое: «нет!». Последовала торговля и консенсус скоро был достигнут. Наконец, оба стали смеяться, представив чьи-то лица и последующие слухи. На ходу возникали дополнения, отметавшиеся сразу или со смехом утверждавшиеся.
Тут раздались вопли в детской. Нарастающий скандал старшей сестры и брата и неубедительные словесные аргументы быстро сменились обменом более увесистыми плюхами с обеих сторон.
Войдя к детям, Бек с Альфией взяли на себя роль миротворцев.
— Что за шум и драка? Айгуль, доложить!
— А чего он мне настройки в компе сбивает?
— А чего Гулька мне в Натырнет залезть не дает?
— Не Натырнет а Интернет! Аскар, повторить! Кстати, почему Натырнет?
— Есть повторить – Интернет! — по-военному ответил сын. —А Натырнет по тому, что Гулька оттуда натырит того, чего учить не хочет, каждый день! А мне не дает, да!
— Теперь понятно! Раз подрались — значит, оба неправы! И потом —ябедничать недостойно мужчины и будущего воина! Поэтому, решение мое будет такое — Интернет сегодня будет мамин. Возражения есть? А Аскару— три подхода по семь подтягиваний на перекладине!
Дети были умными, все в родителей, и возражений вслух не последовало.
После обеда, на следующий день, он выгнал машину из гаража, два часа отмахав лопатой, как землекоп на Клондайке, вымок, словно после доброй парилки. И тогда поехали по магазинам, он в роли личного шофера. А так же — в роли грузчика и носильщика на полставки. Естественно, сначала по «женским клубам», в смысле – парфюмерия, одежда, обувь …
Как он не любил этих прогулок по магазинам с товарами «женского ассортимента»! Но теперь от настроения жены во многом зависел успех его задумки и … Норбулат героически терпел! Надо было, а не то…
На этот раз они завернули в парфюмерный магазин. Альфия, сразу же забыла о главной цели и зорким взглядом обшаривала витрины с флакончиками и коробочками, на ходу пытая с пристрастием молоденьких девчонок-продавщиц. Ей нужны были особые духи к празднику, да и надвигался день рождения у одной из ее медсестер.
Нет, ну надо же! Нет бы, где-то в уголке пристроить витринку с автозапчастями, инструментом каким, или там с компьютерными железяками! Как на Западе, к примеру! Глядишь, и купил бы чего себе, магазину – прибыль. А то вот ходи, ругайся про себя! Он пересчитал количество флакончиков в ряду. Потом — в двух. Затем начал считать количество букв на их футлярчиках.
К витрине с мужской косметикой подошла одна ярко выраженная блондинка, длинноногая, в короткой норковой шубе и высоких сапогах-ботфортах.
Близоруко щурясь и хлопая длиннющими ресницами, разглядывая туалетную воду и другую мужскую косметику, она обратилась к продавщице:
— Девушка, мне нужна ваша помощь! Я бы хотела купить своему парню небольшой подарок ко Дню флота … Что бы вы посоветовали?
Бек снисходительно улыбнулся девице и, как бы, между прочим, заметил:
— Девушка, так, на всякий случай — День Военно-морского флота бывает жарким летом, а завтра праздник весенний – День подводника!
— Ой, спасибо! А я-то сама и думаю: «А нафига морякам два одинаковых праздника в году?» — бесхитростно обрадовалась девица.
— Ну, вообще-то любой приличный моряк, если захочет, найдет и еще пару-другую профессиональных праздников, отмечаемых им на законном основании…
— Ух ты! Правда?
— Да сплошь и рядом! День штурмана, ракетчика или там связиста, минера, например, разведчика, механика… Ну, что еще? – перевел дух общительный Норбулат, польщенный уважительным вниманием девицы.
Альфия обратила внимание на мужа, распушившего свой хвост, прямо как молодой павлин во время гона, перед куклообразной девчонкой, прекратила дальнейшие поиски искомых духов, быстро расплатилась за что-то, легла на боевой курс и ловко взяла под руку не в меру разговорившегося Бека.
Выражение ее хорошенького восточного личика, с хищным прищуром глаз — не обещало ему ничего хорошего. Вот именно в такие минуты Норбулат звал ее за глаза и даже – в глаза – Эфочка. Что интересно, она не обижалась и даже как-то гордилась таким неоднозначным прозвищем.
«И как это я до сих пор жив – между Багирой-то и Эфочкой?» – в который раз изумился Бекмурзин. Честное слово – почти искренне!
— А теперь – в мясной отдел! – скомандовала Альфия.
— Я, между прочим, за тебя страдаю, всю пятницу и субботу буду вкалывать в горячем цеху! Ты же знаешь — от тебя внимания не дождешься — а чуть смазливую мордашку над верхними выпуклостями увидишь — сразу слюни распускаешь, как варан-переросток. У тебя прямо на куртке огненными буквами транспарант горит: «Дай подержаться!», а на лбу надпись: «Эх, если бы не жена рядом!». Если еще раз …
— Это у меня-то? – удивленно возмутился Бек, а про себя испуганно подумал: «Неужели так заметно?».
«Ну вот, началось! Как они предсказуемы! — опять удивился Норбулат — «Муж во всем виноват, а уж если никак не виноват – вот тогда получит вообще продольный залп изо всех стволов! Эх, бывалоча, у моих предков, лет этак сто назад – закатила жена пару скандалов – врезал ей камчой вдоль спины и отправил к родителям! Особая статья за сварливость была в семейном кодексе, да! Да еще с возвратом калыма! Во стимул-то был у жен держать нервы на привязи, а язычок – за зубами! А сейчас … эх!»
Всё случилось проще бы, проще бы
Триста лет назад а может даже сто –
За один скандал тебя б отправил к теще я
И не слушал больше б ничего!
Мечтательно (опять же – про себя) пропел Норбулат в такт своим мыслям. Вот такие были у него «сексуальные фантазии». И — только!
Он таскал от прилавков мясо, пакеты с разными вкусностями, лаваши и лепешки, стоял в очередях в одном отделе, пока жена закупалась в другом, короче был оттеснен на непривычные для командира корабля вспомогательные роли. Но молчал и не думал возражать — себе дороже. А если что-то пойдет не так — сразу все спишут на твой «особый талант»! «Все—то я знаю, давно—то я живу!» — опять сокрушенно вздохнул Бек.
Кто—то еще давно заметил, что у волевых командиров и начальников домом уверенно рулят их жены. Это нормально! Своими мужьями, а также их кораблями, соединениями и целыми гарнизонами — тоже… И, скорее, это правило, чем исключение. Спросите кого угодно! Это видят все офицеры, не замечают только сами начальники. О всем плохом муж узнает в самую последнюю очередь! Закон, однако!
Потом поехали по всему городу собирать диванные подушки и детские стеганные одеяла — к удивлению Багириных подруг Для чего ни были нужны —Альфия не особо распространялась…
Мобилизовав все отрезы материи из Багириных закромов, а также сменные скатерти и портьеры, сконцентрировав в гостиной все наличные ковры, немного помучавшись, они задрапировали гостиную под праздничную юрту. Где-то в «первом приближении» получилось. Во всяком случае – оригинально! Можно было поклясться – ни у кого такого праздника еще не было!
Наконец, наступил Наурыз, пришло назначенное время. Стали потихоньку подходить гости. Не все подтвердили приглашение — служба есть служба, и срочные дела обрушиваются на тебя именно тогда, когда ты собираешься заняться чем-то более приятным. Но тем не менее …
На Севере не принято приходить в гости с пустыми руками. Это вам не Москва! Кстати, авторитетно заявляю — как и в Казахстане. Вот не принято — и всё тут!
Хозяева радушно встречали гостей. И было заметно, что они каждому из них рады по— особенному, искренне. Это — Север, это — офицерское братство. Когда —то потом всего этого нам будет остро не хватать!
Гости вручали свои подарки хозяевам — тем более, Новый год …пусть и четвертый с января-месяца! А уж то, что ни один гость не уйдет голодным и холодным из дома — вообще не подлежит обсуждению!
А в Москве, если занесет в гости нелегкая, то что принесешь — то и поешь. Исключения есть, чем и интересны! Мои тамошние друзья попадают именно в исключения. Правда, некоторые всё же испортились. Все в этом мире портится!
Вот и натащили столько, что ежели все это выпить, то утром никакой минералки не хватит. Но гости даются Богом! А кто осмелится обидеть САМОГО? Тут жди от него убедительных и скорых разъяснений, не заржавеет! Вот то-то! Это целая философия и не в шутливом рассказе ее обсуждать!
Мужики сгрудились на крошечной кухне стандартной квартиры типового дома, когда-то отстроенного безо всяких изысков доблестным стройбатом. Так сказать принять аперитивчику и слегка позубоскалить.
Не хватало одного Бараева, которого где-то задержали в большом штабе. Вдруг под окнами резко затормозила машина, по ступеням лестницы загремели чьи-то шаги, а потом раздался стук в дверь. Здоровенной кнопки звонка на ней было никак не увидеть! У Бекмурзина сжалось сердце — что-то случилось на корабле и за ним прислали машину с оповестителем.
«Нет! Тогда бы сначала позвонили!» — сам себе возразил он. Тогда — что?
Норбулат открыл дверь и прямо к нему в объятия свалился сам Вадим Бараев, в распахнутой дубленке и сбитой на затылок бобровой шапке, из—под которой торчали всклоченные черные волосы, падающие на лоб.
Быстро сунув букет цветов Альфие, а Беку — очередной пакет, в котором что-то звякало и булькало, он с придыханием, выкатив глаза, потребовал:
— Рюмку! Рюмку! Рюмку, скорее дайте рюмку!
Комдив сбросил в угол щегольские сапоги «под крокодила» (он знал, что пройдя не разуваясь, в дом восточного человека — один из самых верных способов зверски обидеть хозяина) и почти побежал на кухню. Недоуменно пожав плечами, Бек последовал за ним, налил ему большую рюмку холодной немировской водки, предложил бутерброд с селедкой на закуску.
Бараев с наслаждением выпил и … сразу успокоился. В это время его жена Марина уже здоровалась с Альфией.
Вадим с довольной улыбкой показал жене пустую рюмку, повертев ее в руках и перевернув вверх дном.
— А ты уже поняла, кто повезет нас домой после вечера? Ага!
— Ничего не будет, если вы бросите своего «Боливара» у нас под окнами! — предложила Бекмурзина.
— Вот-вот, а если да коли, кто-то польстится на твой тарантас, то наконец-то купишь себе что-то новое, поприличнее! — сказала жена, вложив в эти слова всю свою язвительность.
— Ну уж нет — договор есть уговор, это двухстороннее соглашение! Кто успевает выпить рюмку первым, тот и победил! Проигравший ведет трезвый образ жизни! И вообще, женщинам алкоголь противопоказан! Особенно на востоке!
— Опасное это дело — передавать бразды правления своей любимой машины жене. В результате, ты медленно и уверенно трансформируешься в автослесаря, мойщика-заправщика своей собственной ласточки! Такие случаи бывали-с! — насмешливо вставил всезнающий Женя Милкин.
Кстати, о Востоке … Он глянул на Альфию, в которой было что-то не так и поперхнулся каким-то заготовленным было комплиментом .
Перед ним стояла жена старого товарища. Но … на голове был какой-то платок, прерывающий еще и часть лица, длинный, закрытый пиджак, прямо под горло. Вместо привычных туфелек на высоком каблучке — не то — тапочки, не то — кожаные галоши…
— Да-а-а! — удивленно протянул он.
Хозяин радушно пригласил гостей.
Приглашение было заранее заготовлено, и старательно выучено. Но порисоваться было надо!
— Слушайте, я по памяти, уж не взыщите:
В тишине бездонных дней
Мирно спят моря и степи …
Кем бы ты посланник не был —
оставайся до зари!
Мы в желаниях просты
и в еде не прихотливы.
Не побрезгуй, путник милый,
с достархана взять еды.
Ветер праведных степей
освежающе-приятно
шепчет чувственно, понятно
древний быт степных людей.
Хрупко всё, как жёлтый лист,
и народ, и степи тоже,
только праздник вечен всё же
под названьем Наурыз.
— Здорово! Чувствуется восточная мудрость! Твои стихи? – восхитился комдив.
— Нет, что ты! Есть такой поэт Ренат Хасипов. Но по существу и точно сказано. Сам завидую!
Прошли в большую комнату. Бараев приостановился, пропуская вперед хозяйку дома. Тут же в коридоре образовалась «пробка». Норбулат снисходительно подтолкнул комдива вперед.
— Вадим, ты иди вперед, Альфия никогда не пойдет вперед мужчины, тем более, старше её по возрасту.
От удивления Бараев подавился заготовленной фразой, что-то вроде: «Только после вас». Жены офицеров посмотрели на хозяйку с неодобрением, как на изменницу делу женской эмансипации.
Гости ахнули – они попали в сказочную юрту. Полосы ткани сходились в центре потолка — там, где раньше была люстра. Сейчас комнату освещали свет пары бра и неверный огонь декоративного камина.
На полу, застеленному по всей площади ворсистым туркменским ковром, а, точнее, на низком достархане был накрыт пиршественный стол. Кстати, еще одно значение слова «достархан» — угощение.
Кстати, роль этого самого достархана играл старый добрый обеденный стол из полированного дерева, принимавший участие во всех праздничных застольях семьи Бекмурзиных, и прячущийся в будни за одним из шифоньеров. На этот раз к нему просто не стали приворачивать длинные ноги и получился оригинальный восточный столик. В тему!
А на этом столике, на скатерти стояли яства — слава Альфие и Интернету. Она походя интерполировала полдесятка рецептов на каждое блюдо и получился классный результат!
Тут тебе и баурсаки, и особые треугольные пирожки с курицей и картофелем (это уже ближе к татарской кухне — но кто может сказать однозначно?)
Из стратегических запасов морозилки была извлечена и порезана длинными ломтиками колбаса из молодой конины (не казы, конечно, где ее взять, но всё же), отварные языки, запеченная холодная баранина (австралийская, Егоркин где-то расстарался), ак-чурек, белый хлеб то есть, лаваши., сложенные на почетном месте посреди стола, прикрытые аккуратной белой тряпицей.
Говорят, преломившие между собой белый хлеб никогда не сделают друг другу подлости! Древние кочевники были честными, благородными и ужасно наивными! А белый хлеб был для них тогда действительно большой ценностью!
Главные же стратегические силы — беспармак и каурдак, ожидали в засаде на кухне, в казанах, обмотанных теплыми покрывалами для сбережения тепла. Но запах баранины с луком и специями вышибали слюну и запускали выделения желудочного сока. Обалдеть!
Возле каждого прибора стояли цветастые пиалы-кесе, расписанные традиционном казахском стиле, в виде бараньих голов, с переплетенными рогами. Говорят, такой рисунок недавно нашли даже в Мексике. И туда тюрки добрались, оказывается!
Гостям были выданы тюбетейки, гостьям – праздничные расшитые серебряной тесьмой особые жилетики, когда —то привезенные Беком от казахских родственников в качестве сувениров, их накопилось достаточно. Не может приличный мужчина быть в обществе, не покрыв голову!
Хозяин дома, шутливо представился: — Мы казахи, любим беспармаки, каурдаки, карты, казы и араки! — это Норбулат кратко представил меню сегодняшнего праздника.
После чего он сделал приглашающий жест — к столу, мол! Мужчины располагались за столом, рассаживаясь по-восточному, как показывал Бек на особых матрасиках-корпе, опираясь на плотные подушки.
Женщины, предупрежденные об экстравагантных условиях приема, все пришли в брюках, и устраивались за дальним концом стола, так, мол, положено по-восточному.
Дети были заблаговременно выпровожены к своим приятелям по соседству, а Бони, к ее огромному возмущению, закрыли в детскую.
Началось застолье, с тостами за праздник, за женщин, за любовь — как обычно, согласно флотским традициям. Все обратили внимание, что хозяйка пила исключительно только сок.
По — восточному, на скрещенных под себя ногах долго без привычки не усидишь — даже Милкин, когда—то серьезно занимавшийся каратэ, скоро почувствовал, что ноги затекли. Поэтому гости стали менять позы, некоторые даже прилегли. Альфия вдруг подскочила и стала молча подкладывать мужчинам — для удобства — те самые диванные подушки. В первую очередь—мужу. Женщины удивленно переглянулись.
— Жена! — приказным тоном сказал обычно корректный Норбулат: — а не пора ли беспармак подавать?
— Как скажешь, муж мой! — ответствовала Багира, скромно опустив глаза долу, и удалилась на кухню. Сам Бек даже не шелохнулся, продолжая вести умные речи с друзьями.
Марина Бараева поперхнулась куском лаваша с брынзой. А Лена Милкина устремилась за Альфией на кухню, помогать. Уходя, она уничтожающе глянула на Бека.
Был подан казан с дымящимся беспармаком, хозяйка быстро собрала грязные тарелки. Взамен них она раздала большие плоские блюда, под новое угощение. Лена и Катя Филиппова помогали ей, наливая мужчинам в их кесе душистый янтарный бульон. Марина Бараева присоединилась к ним.
— Дурной пример заразителен! — сказала она.
— Мужики, вы не больно—то налегайте, там еще вкуснятина будет! А то вдруг лопнете! — добавила Милкина. Посыпались шутки, кто-то рассказал анекдот об обжорах.
Запели традиционные застольные песни. Лена Милкина обладала приятным голосом, в голове у нее был целый справочник таких песен. Остальные подтягивали. Песни были русские и украинские. Но если праздник – то праздник для всех! Тюрки бы ничего против не имели — это точно, толк в праздниках они понимали и ценили любых гостей!
Вообще-то, есть это пиршественное кушанье полагается руками, по очереди запуская руку в казан и доставая оттуда жирные куски мяса и ромбовидные тонкие лепешки вареного в жирном бульоне, теста. Тоже, кстати, символ единения и дани народным традициям.
Вареная баранья голова достается самому старшему почетному гостю. Но это не значит, что он ее будет сам есть! Все не так просто! Мясо с головы надо обрезать, причем — строго по часовой стрелке, порезать на куски и раздать ближним. Существуют разные ритуальные приговорки к каждому куску, который раздает почетный гость. Отрезанное ухо, например, надо дать самому молодому и сказать— чтобы слушался старших и набирался ума—разума, глаз же он берет себе—чтобы быть зорким и мудрым. А бульон перед употреблением надо обязательно помешать бараньей лопаткой — это тоже дань традиции. без почитания традиций — народ не народ, а чистое население или как там, электорат!
Да где было взять эту голову на русском Севере!
Понятно, что это тюркское блюдо здесь ели все-таки по—европейски, выложив куски мяса и жирные лепешки на большие тарелки. Наверное, что-то потерялось при этом …
Как водится, сам собой созрел тост — за традиции! Мужчины выпили.
Марина сказала своему Бараеву: — Ты бы пил поменьше, а то опять чудить будешь! И галстук сними или поправь!
Вадиму стало неловко — компания-то своя. Но всё-таки …
Неожиданно его поддержала Альфия:
— Наши мужчины устают на своей службе, и где им и отдохнуть, как не среди жен и друзей! И они сами знают, сколько им можно пить сегодня. Неправда ли, муж мой?
— Ты права, жена. И мне приятно слышать от тебя разумные речи! А сейчас, принеси мне, женщина, руки помыть.
Гости переглянулись. Женщины проглотили свои язычки. Альфия молча удалилась и принесла кувшин, тазик и полотенце. (Этот керамический кувшин случайно обнаружили в кладовке и сразу придумали эту сценку).
Бек подставил руки под струю теплой воды с розовым ароматом (идея Багиры!) Вытер руки, небрежно бросил ей полотенце и благосклонно кивнул: — можешь, мол, идти!
Альфия вновь поправила подушки у мужа и гостей, переложила их поудобнее.
— Да-а-а! — завистливо протянул чуть захмелевший Бараев, Восток —дело тонкое! В следующей жизни обязательно женюсь на казашке! – твердо пообещал он.
Бек подумал, что, иногда пообщавшись с семьями друзей-товарищей, понимаешь, что напрасно ворчишь на свою жену. Оказывается, тебе еще очень повезло!
Подали и каурдак. Несмотря на навалившуюся уже сытость, гости отведали и это блюдо, оценив его по достоинству.
— Друзья! —сказал Бараев, легко поднявшись на ноги, — тост за самую лучшую хозяйку, жену нашего друга Норбулата!
Офицеры поднялись и дружно осушили свои рюмки до дна.
Марина демонстративно налила себе французского вина и тоже осушила свой бокал.
— Завтра сам свою машину заберешь! — мстительно сказала она своему мужу. Тот лишь пренебрежительно махнул рукой и хмыкнул:
—Испугала ежа голым ужом!! Подумаешь! И заберу! И вообще обуйдусь без твоих руководящих указаний!
— Ого! Бунт на корабле! — усмехнулся Филиппов.
— Альфия! Присядь с нами — посуду потом уберешь и помоешь! — снисходительно сказал Бек.
— Спасибо, муж мой!
— Вот же бай! — возмутилась обычно спокойная Лена Милкина.
— Бек! — невозмутимо поправил ее Норбулат. Мы — воины, а бай — это богатый успешный хозяин, глава рода или кочевого аула.
— Все равно — ты феодал и тиран недорезанный! — враждебно сказала Катя, вложив в эти слова весь доступный ей яд. Она с явным сочувствием поглядела на Багиру. В ней взыграла женская солидарность!
Конечно, у Бекмурзина дома между родителями не было таких отношений, а с Альфией они разработали специальный сценарий, припомнив некоторые фильмы и кое-какие примеры из литературы о Востоке, совершенно справедливо решив, что никто разницы между казахскими и иными восточными традициями в отношениях мужа и жены просто не заметит.
Офицеры, вышедшие покурить на лестничную площадку, наоборот, глядели на своего товарища Норбулата с нескрываемой завистью.
«Вот это да!» — подумал Филиппов, — «А у меня — не там сидишь, не так свистишь!». А в слух сказал, борясь со своими сомнениями:
— Слушай, Бек! Альфия же — питерская, из семьи врачей, сама — врач! И вот такое почитание мужа? Чистый домострой позапрошлого века! Только не говори мне, что это у нее врожденная тяга к восточному политесу и слепому подчинению мужу?
— Ага! Что, Юра, обзавидовался? — съехидничал комдив, — грех это завидовать удаче товарища!
— Так я по—доброму! — обиделся Филиппов
— И все-таки. Бек, как это? — пристал к Норбулату и Костя Милкин.
— Ну, это все не сразу! Постепенное, долговременное воспитание на традициях, опять же — поощрение положительных поступков через подарки там, всякое другое. И наоборот—пресечение всяких наглых поползновений на мой авторитет и мужские свободы! Сложно это, но наука, однако!
— Бил, что ли?
— Да, иногда пришлось. Камчой ременной по спине слегка! Иначе — никак! Жалко было, а надо!
— Слушай, а насчет — по спине там, или несколько ниже — мысль! Я вот тоже, после очередного распила чувствую: начинать когда-то надо! — раздумчиво произнес Вадим, сквозь сиреневый сигаретный дым.
— Да, эмансипация, уравнение в правах мужчин и женщин!
— Нет, если уравнивать права, если строго и по существу, то у женщин теперь кое-какие бонусы уже и отбирать придется!
— Если тебе кажется, что твоя жена —зануда, значит, ты еще просто не видел других жен! – глубокомысленно заключил Милкин
Мужики притихли, думая о чем-то о своем.
Вернулись за стол, выпили «на стремя», «на коня». Женщины обошлись без нотаций и глупых попыток пресечь «пьянство». Они молча пили очень вкусный чай по-казахски. С молоком, с баурсаками, рахат-лукумом и нугой. Восток – дело сладкое!
«Ага! Переваривают полученные впечатления!» — с удовлетворением подумал Норбулат.
Гости стали собираться, благодаря хозяев за такой экзотический прием и возможность познакомиться вплотную с казахской кухней и восточными обычаями.
Провожая у входных дверей, Альфия вручала каждому гостю маленькие сувениры. Вроде казахских кесе-пиал, тюбетеек, платков в национальных узорах, которых дома был изрядный запас.
Наконец, двери за последним гостем закрылись. Норбулат и Альфия остались одни. Дети, по случаю грядущего воскресного дня остались ночевать у друзей, по договоренности с их родителями. Мать справедливо решила, что им рановато смотреть на застолье взрослых, и слышать игривые шутки подвыпивших мужчин.
Вместе они привели гостиную в «исходное состояние», стащив на кухню весь столовый арсенал.
— Спасибо, дорогая! — сказал Норбулат и нежно обнял и поцеловал жену.
— Спасибо — и все? — промурлыкала в ответ Багира, томно прищурив чуть раскосые глаза.
— Нет, конечно! — обиделся муж, доставая из-за книг коробочку с дорогими духами. — Тюрки мы али нет? С Наурызом, любимая женушка! — и достал откуда-то великолепную белую розу. За это Бек получил сочный, «неформальный» поцелуй.
— Ко всему, я тут забыла тебе сказать, — напомнила Багира — в магазин «Mode Mia» вчера завезли классные кожаные сумочки. Так я одну себе уже подобрала и отложила! И это за счет твоей заначки, милый, а не из семейного бюджета!
Вспомнив этот магазин и порядок цен в нем, Бек даже застонал. Причем—вслух!
Но героически проглотил все готовые возражения. Слово мужчины — тверже камня! Так говорят казахи. Переживем!
— Договор есть уговор! Двухстороннее соглашение! Так говорит ваш комдив! — напомнила Багира, грациозно изгибаясь в сладкой истоме: — Ну и напахалась я сегодня, ноги—руки отваливаются! —пожаловалась Альфия и по-кошачьи потерлась щекой о щеку мужа.
— Но это того стоило — надо было видеть их лица! А еще я бы послушала, что они сейчас говорят между собой! Ох и достается же сейчас — и мне, и тебе! Еще бы чуть-чуть — и тебе бы девки набили бы морду! Зато мужики на тебя смотрели снизу вверх, и уважительно молчали — хохотнула она.
— А теперь, о муж мой, переодевайся и топай на кухню мыть посуду! Твоя очередь!— сказала Багира.
— Может, завтра? — безнадежно предложил Норбулат, — хозяйка не заругает! — пошутил он, припомнив, как они на пятом курсе снимали комнату у сварливой и дотошной хозяйки.
— Нет-уж-ки! Договор есть уговор! — повторила Багира, превращаясь в зловредную Эфочку.
Через некоторое время Норбулат уже гремел посудой над мойкой, распевая свои любимые песни.
Альфия быстро прошмыгнула мимо кухни и скрылась в спальне.
— Бек! Иди сюда! — услышал Норбулат ее призывный голос. — И захвати бутылку шампанского — у меня сухой закон кончился!
Открыв дверь в полутемную, освещенную лишь одной свечой спальню, Норбулат почувствовал пряный запах новых духов и аромат жасмина от чаши-курильницы над свечой.
Ведет меня рука моей желанной
В сад запредельный, в некий сумрак странный
Твержу я «не пойду!» — ища предлог
Она: «пойдешь!» — и тянет непрестанно
У Норбулата сама собой всплыла на язык газель Руми. Как всегда – память сработала вовремя и к месту!
В ответ он услышал восхищенное, протяжное, как любовный стон6 «О-о-о!» своей жены.
Началась тысяча вторая ночь восточной сказки …
Белько Виктор Юрьевич
