Сэм сидел у себя в кабинете, работая с документами. Уходящее лето принесло ему ряд неожиданных приключений. Не по доброй воле, понятное дело. Он-то не турист-экстремал, а офицер минной группы. «Не везет! Пошла темная полоса, как на тельняшке. Но, очень похоже, что меня развернуло и несет вдоль этой самой полосы!» — думал Сэм, Совсем недавно он вполне мог бы взлететь выше сопок, ага! Говорят, командир до сих пор, как вспомнит, то сразу прикуривает сигарету слегка трясущимися руками.
Тогда шли плановые подрывы старых списанных боеприпасов, за которые и отвечал Сэм. Минер он был действительно грамотный, обстоятельный и аккуратный. Все схемы делал так, «как учили». И все заряды были собраны как надо, и все подрываемые боеприпасы уложены как надо в специальной яме — чтобы полностью сдетонировали, а не разлетались после взрыва в разные стороны в свободном полете. Тоже были свои хитрости, надо кое-что знать и уметь. А Сэм еще, на свою беду был педантичным до занудства, за что и страдал от окружающих, периодически «подкалывающих» его за это. Зато для командования он был находкой — никто не мог к нему подкопаться, наверное, минер и должен быть таким — чтобы родные его подчиненных не рыдали.
И, может быть, Семен Геннадьевич Волынский сам бы тоже разлетелся путешествовать по миру в виде молекул и прочих кварков, кабы не его занудный характер. Хотя и случаев авантюризма на его боевом счету хватало. О чем и речь в этом рассказе.
Начиналось все очень неплохо. Пришла телеграмма о флотском конкурсе на лучший расчет по подготовке мин. В расчет Волынский пока не входил, он занимался учетом и организацией хранения минных и противолодочных боеприпасов. Но Днепров принял решения об отправке всех офицеров минной группы для приобретения передового опыта. Пусть, мол, посмотрят на всю организацию сего выдающегося мероприятия. Познакомятся с коллегами — а вдруг пригодится? Военное дело — это такая профессия, где лишних знаний не бывает. Они просто аккуратно складываются где-то на потаенных полках мозга.
А если вдруг приходит момент — возникшая Необходимость, да еще подстегнутая адреналином, сдувает с них пыль времен и включает в работу. И это часто позволяет оставаться в живых в стычке с противником, или просто целым и не порванным на куски родным командованием. Так мыслил Сэм — ему было интересно, да и дело-то полезное
Офицеры обрадовались — все-таки разнообразие. Больше всех радовался капитан-лейтенант Федосеич, по прозвищу Старый, так он действительно был старше всех по возрасту и выслуге лет. Что-то там не сложилось у него в кадрах, засунули его в Ефимовку и напрочь забыли о нем.
Федосеич — это была его фамилия, но все, кто его еще не знал, всерьез полагали, что это отчество. А Петр Васильевич каждый раз доходил до бешенства, давая почувствовать разницу в разъяснениях, не всегда вежливых и печатных.
Собрались сами, собрали расчет из опытных матросов и старшин и двинулись во флотскую столицу, на главную минно-торпедную базу флота.
Все — честь по чести, приехали, устроили свой личный состав, ознакомились с программой конкурса. Конкурс должен был состояться утром следующего дня. И до него — уйма времени.
− Так, товарищи офицеры! — сказал Петр Васильевич, на правах старшего. Правильно — если власть валяется — ее надо брать! И Федосеич взял ее и направил офицеров в нужном направлении.
− Сейчас мы с вами едем в одно чудное место, где можно отлично поужинать, но и не только!
И они поехали в один из городков на окраине Мурманска, в злачное место под названием «Бермудский треугольник». На небольшом пространстве здесь располагалось три ресторана.
Деньги были в достаточном количестве. А куда их девать в Ефимовке? Свободное время — тоже, аж до самого завтра! Обилие народа и впечатлений пьянило. Это вам не полдесятка домов, где с одной стороны — залив, с другой — река, вокруг сопки и лес! Тут кипела жизнь! И что в этом плохого?
Вечер прошел ярко и впечатляюще.
Но Петр Васильевич Федосеич занялся любимым делом, позабыв свои заклятья и обещания. Он опять ввязался в борьбу с Зеленым Змеем. И, как всегда, этот проклятый Змей победил.
Федосеич развязал свой язык, щедро отсыпал комплименты и целовал ручки дамам. Постепенно голова у него отключалась и подключилась головка самонаведения. По прикидкам Семена, водки в коллегу поместилось столько, что ему было уже плевать на внешность дамы. И Старого захомутала какая-то нахальная тетка мощной комплекции и пышных форм и отбуксировала его бренное тело к такси. Всем хочется маленького счастья и простых удовольствий, и, желательно прямо сейчас. И какая скотина нас за это осудит? Особенно − если все это без вредных последствий!
Машина сразу сорвалась с места и исчезла, Сэм даже не успел среагировать. Начальник минной лаборатории тоже подался к выходу под руку с длиннющей рыжей девицей. А вот Волынский, расплатившись, решил двинуться в гостиницу. После дежурства, после бессонной ночи он ничего так не хотел, как просто выспаться. Причем − как следует! А ежели попадется подружка, то ведь опять придется трудиться, и может быть — заступить на всенощную …
Офицеры, стоявшие на своих кораблях в ремонте в приличных городах, говорят, из двух зол надо выбирать самое длинноногое.
Кое-какие сомнения Сэма все-таки терзали. Офицеры бы не поняли его поступка. А те, кто остался среди сопок и крошечных домиков − вообще бы осудили и подвергли обструкции! Но они ушли и … да, плевать. Свидетелей − нет, а подвиги на полях любви можно не только совершать, но и вдохновлено придумывать. Пусть потом проверят!
Приняв душ, он рухнул в кровать, усталость, чувство сытости и легкого опьянения обрушилось лавиной и сообща склеили ему веки.
Зато утром он легко поднялся, голова была удивительно светлая.
Прибыв на базу, он пошел в цех, где уже собирались офицеры и матросы, за столами сидела авторитетная комиссия, инструктора расхаживали между выставленных образцов мин, щелкая секундомерами. Они готовились к проведению конкурса, прикидывая по времени технологические операции.
И тут он получил первый удар под «ложечку». Аж дух перехватило! Федосеича не было! Назревал неминучий скандал с суровыми последствиями. Это же надо! Уровень флота! И нет командира расчета! Мало никому не покажется! Вот гад-то! Днепрову порвут все на британский флаг. После всего Федосеича точно посадят на кадровую лопату, сколько раз предупреждали! Что Днепров сделает с ними, Семен старался даже не думать! Командир ведь нудно инструктировал убывающих офицеров об опасностях большого города, словно цельнозапечанных девиц перед первым балом … Всего-то сутки назад! Свежо! И, тем не менее, «вечер удался»
Поди теперь доказывай, что ты не бегемот! Особенно, если Старый вдруг появится и хоть дохнет на контр-адмирала, возглавляющего комиссию, а сейчас нацепившего на нос очки и рассматривающего списки. Фрондерский настой Сэма и чувство офицерской солидарности не позволит ему даже намекнуть командиру, что он − хороший, а это всё они… Не школьник! Поэтому достанется от всей души и всем троим![1]
Что делать? Начальник лаборатории Коркин наотрез отказался возглавить расчет, хотя уж он-то должен был знать все манипуляции на минах. Может, и знал, но откровенно сдрейфил, что ежели что не так, то с него спросят по полной. А он собрался переводиться куда-то на Балтику.
Семен Волынский, вздохнув, принял решение. Уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Он припомнил все, что знал о подготовке мин. В училище учился он не плохо, а уж там умели учить хорошо.
— Ну, Петр Васильевич, тудыт твою бабушку, тетю, маму и куму во все клюзы и порты смазанной вымбовкой! — прошипел Сэм вслух, призывая на голову Федосеича все мыслимые небесные и земные кары. Вот так всегда — у него в борьбе со змеем первой получала нокаут совесть. Потом она приходила в себя, он мучился и страдал … Но сначала за него страдали его товарищи, начальники и подчиненные.
Мысленно разодрав на груди тельник и распевая «Варяга», Сэм пошел к столу, где уже строились командиры расчетов. Выдали задания в конвертах. «Ефимовцам» досталась реактивно-всплывающая мина РМ-1. Волынский повеселел: именно по этой мине, ее особенностям и условиям постановок он в свое время писал диплом в училище!
Неожиданный поворот событий выплеснул в его кровь бочку адреналина, и все необходимые знания всплыли в голове сами собой. «Их рефери на ринге», молодой капитан 3 ранга подвел расчет к подготовленному экспонату, выдал весь полагающийся случаю инструмент.
Протяжно проревела сирена. Старт!
Быстро сообразив, что и как надо сделать, и как сократить время, Сэм поставил задачи и все дружно взялись за дело. Расчет был опытный и подготовленный, обладающий необходимыми навыками. При всех своих недостатках, залипухах и залетах. Федосеич все-таки сумел хорошо натренировать своих бойцов. Работа спорилась. Волынский тщательно проверял ввод установок в каждый прибор, положение всех элементов управления, состояние узлов.
Однако, самыми страшными конкурентами у них на однотипной мине были спецы с главной минно-торпедной базы флота, на территории которой и происходило все это действо. Естественно, у них было больше практического опыта, да и инструктора и судьи — свои офицеры, не должны дать в обиду. И этот факт тоже избавлял от излишнего волнения команду.
И вот уже виден финиш! В итоге командир расчета должен был поднести акустический имитатор и, если все собрано верно, пиропатрон мины должен был звонко хлопнуть, отделяя якорь от мины в боевой ситуации.
Командир «вражеского» расчета глянув на Семена со снисходительно-торжествующим видом поднес акустический имитатор к своей мине. И вот фиг там! Ничего не произошло! Где-то ошибка!
Куда девалось их спокойствие! Лихорадочные сумбурные действия ни к чему не приводили! В рядах соперников возникла видимая паника — уверенность улетучилась. И они ничего не могли понять!
А Сэм тем временем тоже закончил все действия, согласно технологической карте. И тоже поднес имитатор к акустическому приемнику … И тоже безо всякого эффекта! Сердце сжалось, внутри как-то захолодело. Непонятно — всё было сделано верно … Стоп, а где тут заглушка размагничивания корпуса на соединительной коробке… Ее не было! Сэм мгновенно сообразил, что мина ему досталась не учебная, а боевая, только без БЗО[2], и заглушки для размагничивания контактов соединительной коробки там быть просто не могло — поставленная боевая мина не нуждалась в размагничивании … и тогда Волынский понял, что делать дальше: замкнуть в ручную гидростатическую группу контактов прибора ПП-58- секунда — и корпус коробки размагничен, вторая − мина собрана, третья − включен аккустический имитатор и пиропатрон победно щелкнул!
Через пару секунд сработало и у соперников, которые, наконец, нашли, в каком месте на их мине закусило один из тросиков.
Победителей поздравил начальник минно-торпедного управления флота.
Всё-таки «ефимовцам» дали не первое, а второе место, сказали, что работы выполнены не совсем качественно, придрались к разным мелочам.
— Ещё бы! — вслух съехидничал седоватый капитан 1 ранга, начальник минно-торпедного комплекса с побережья, тоже обиженный на судей — расчет ГЛАВНОЙ базы не может быть даже вторым! Он же свой, блин, родной! И его успехи ближе к телу начальства!
Федосеич тоже поздравлял победителей, как ни в чем ни бывало, совесть, видно, еще не очнулась! И от него шел дух, как от дракона, вот-вот полыхнет!
Вернулись домой. Скупо доложились командиру о событиях на конкурсе, не вдаваясь в детали. Днепров даже предложил отметить эту победу в узком кругу ограниченных людей.
Однако, через несколько дней, с очередной почтой в Ефимовку пришла грамота командующего флотом, который награждал капитан-лейтенанта Волынского за второе место в конкурсе боевых минных расчетов. С чего вдруг такая замена «капитана команды» прямо на поле?
У Днепрова брови полезли на лоб. Допрос Волынского и Коркина ничего не дал — молчали, как партизаны. Сэм уверял, что ему самому захотелось попробовать.
Но Днепров не был наивным первокурсником на первом свидании с перезревшей девицей. Чтобы опытный офицер захотел выскочить, в трусах и без гранаты, на дорогу где бегают танки? Щ-а-а-с! Не то место и не тот уровень! Значит, у него просто не было выбора! А почему ему надо было принимать такое решение?
Командир сложил два и два, и сам получил однозначный ответ. И надолго заперся с Федосеичем. Казарма управления сотрясалась от рева гризли, развалившего дупло с дикими пчелами!
Через полчаса Старый вылетел из кабинета пробкой и надолго пропал с глаз долой.
Когда Сэм после рабочего дня прибыл по вызову к командиру, там уже был главный инженер, три рюмки, бутылка армянского коньяка и два блюда с легкой закуской.
Капитан 2 ранга сам наполнил сосуды.
— Уважаю! — Днепров скупо похвалил Сэма — за огонь на себя, за профессионализм, за любовь к нашему минному делу и даже за попытку покрыть выходку Старого обормота. Мужчина! — сказал он, и поглядел на Волынского как-то по новому, будто что-то этакое в нем только сейчас разглядел.
Это было вместо тоста. Выпили. Днепров повторил процедуру. Потом — третью. «За тех, кто в море!». А как же! Всем присутствующим приходилось в свое время «бороздить», у всех были там, море, друзья, сокурсники и коллеги.
В бутылке со звездочками «поручика»[3] еще что-то оставалось. Посмотрев с сожалением на жидкость благородного цвета мореного дерева, главный инженер вдруг брякнул, предлагая тост: — А на трех ногах еще никто не стоял![4]
Все удивленно посмотрели на свои ноги, вроде бы пересчитывая, а потом, дружно, на главного инженера.
Днепров, хмыкнув, кивнул и разлил продукт армянских виноградников[5]) до последней капли и спрятал пустую бутылку в дальний ящик шкафа, подальше от чужих глаз.
— Семен Геннадьевич, а что же вы этакий талантище от людей прятали? Надо подумать, как его использовать в мирных целях, да с пользой для службы и вашей карьеры! Да сбудутся самые наглые наши ближние и долгосрочные планы!
Рюмки последовали на другую полку, ловко замаскировавшись вместе с другой троицей своих сестер среди баночек с тушью и гуашью для схем и плакатов.
Командир нахмурился и тоном приговора сказал: — А Старого я больше никуда не выпущу, коли оно так, и даже «шила» он у меня здесь не получит! Хотя … Да вы ему все равно нальете … Слаб человек!
Через пару дней началась плановая утилизация устаревших боеприпасов. Это если по документам. А просто и без прикрас — уничтожение их путем подрыва в специальных глубоких ямах, куда свозили мины, глубинные бомбы и прочие смертоносные изделия, не использованные кораблями в море. Время им выпало мирное … Простую же разборку на мелкие части и детали хоть с какой-то пользой народному хозяйству конструкторы не предусмотрели — когда их создавали, никто не верил, что время долго будет мирным и планировалось, что их всех пожрет огонь боя. Но на наше счастье, всё вышло по-другому.
Капитан-лейтенант Федосеич со своим личным составом возился в одной из полигонных ям. Личный состав тщательно укладывал глубинные бомбы на ее дне, обвешивая их подрывными патронами, вставляя детонаторы, опутывая все это саперным шнуром.
Всё пространство в округе было утыкано предупреждающими и запрещающими плакатами и знаками. На самой ближней тропинке торчал аккуратный плакат: «Стой! Опасно для жизни! Идут взрывные работы». Еще в паре метров от него — другой, написанный криво, без трафарета: «По тропинке не ходить! Работает снайпер!» Сэм отмечал, что по этой тропинке вообще не ходят, даже свои, привыкшие к хохмам, а уж чужие … вроде бы — ерунда, чушь собачья, но, а вдруг? Сработало! Честно сказать, эту идею он как-то сам подкинул бойцам из минной команды, а они ее не забыли.
В это самое время, радуясь открытию охотничьего сезона на всякую водоплавающую и боровую птицу, выше этих предупреждающих знаков и назревающих событий бродили два солидных дядьки, одетые в добротную охотничью одежду, с новенькими дорогими ружьями. Машину пришлось поставить где-то далеко. Дороги тут были, но больше для танков …
Пальнули пару раз, один из приятелей срезал влёт крупную куропатку, по-осеннему пеструю и пухленькую. Второй просто обзавидовался охотничьей удаче! И его просто жрала изнутри жажда реванша.
Он продирался осторожно сквозь заросли, стараясь не шуметь. Где-то здесь должно быть длинное озерцо, на котором часто дневали утки, жирные крякаши, собираясь к отлету.
И вдруг на дереве — что-то черное и увесистое. Аж ветка прогнулась! Не может быть! Самая желанная добыча в этих местах— тетерев! Молодой еще!
Охотник стал медленно поднимать оружие, затаил дыхание, прицелился прямо в грудь красивой птице и спустил курок, потом — второй. Вот этого, по всей видимости, делать было и не надо! Тетерев оказался заколдован!
От выстрелов вся земля в округе дрогнула, в болотце вода встала дыбом!
Волосы у охотников − тоже! На голову им посыпались листья, сучья и ветки!
И вдруг, откуда-то снизу, раздался дикий-дикий рёв. Затем черный змей с огненным хвостом взлетел над охотниками и вершинами самих больших берез и рябин. На долю секунды он завис в воздухе, а затем бросился куда-то в сторону сопок по нисходящей дуге. В стороне тоже что-то ревело и падало. Охотники в панике кинулись в сторону своей машины, но заблудились, потеряли ориентиры и еще долго блукали по лесу, продираясь сквозь заросли кустарников и каменные завалы, гадая, что же это было такое. Взрывы они слышали и раньше, но вот такого «ужаса, летящего на огненном хвосте» видеть и слышать не приходилось. Да, вот такие дела!
Стаи, нет, даже целые тучи всевозможных птиц разом взвились над долиной Ефимовки. Эта долина была глазаста лесистыми озерами, в которые гляделись облака, наскоро пролетая с моря над сопками и устремляясь в глубь материка. На этих озерах собирались стаи уток, отлетающих в теплые страны. И вот — теперь вся эта орда, с криками и воплями рванула кто куда. Вслед за ними рванули крикливые местные вороны и сороки.
— К чертовой матери! Сколько можно? Никакого покоя! Задолбали! На юг, на юг, немедленно на юг! — орали они, проклиная родные леса.
Но ведь не дотянут до юга-то! Летная и штурманская подготовка нужна совершенно другая, чем у этих наглых и крикливых чернокрылых семейства врановых! Даже если лететь просто на юг полуострова? Там все давно занято, точно таких же там — как гуталина у дяди кота Матроскина! И никому они там, на фиг, не нужны!
Так считали большие чайки, несколько разжиревшие на местной свалке, но еще не утратившие навык рыбной ловли с крутого пикирования. Они знали — погрохает, погрохает — и вновь наступит тишина. Вот такая им досталась родина, никуда не денешься. Здесь определенность. А куда-то срываться, туда, где, говорят, хорошо … Да только пока нас там нет!
Как потом оказалось, весь этот птичий ужас нечаянно сотворил Федосеич, который готовил свою площадку, находясь в сильно потрепанных чувствах. Да еще был абсолютно трезв — что просто не вязалось со стереотипом его нормального состояния,
Подрывали старые глубинные бомбы, для которых уже и бомбометов-то, типа «орган», почти не осталось. А по минерской науке, и по опыту все снаряды и тому подобное надо укладывать друг к другу плотненько, чтобы между ними и щели не оставалось. Иначе при взрыве детонации может не произойти, снаряд разнесет в клочья и разбросает взрывчатку и пороха куда попало. Это знает любой. Даже начинающий специалист.
А опытный, оглохший от взрывов Федосеич явно сейчас «лопухнулся». Второй раз подряд! Его бойцы выложили эти бомбы наспех, а он чего-то проглядел.
Когда грохнул взрыв, часть бомб сдетонировало, превратившись в столбы огня и черного дыма. А вот у нескольких бомб только сработали пороховые реактивные двигатели. Бомбы сначала поползли по дну ямы, а потом, одна за одной, стали взлетать над лесом, уносясь куда-то в сопки, разлетаясь по долине черными огнедышащими драконами или ведьмами на метлах … это уж по мощи воображения у свидетелей их последнего полета. Одна из бомб чуть не нашла охотников …
Сказать, что Федосеич, наблюдавший все это и сжимавший побелевшими пальцами пилотку в руке, был в шоке — это ничего не сказать! Более практичный Днепров оставил все критические вопли и командирскую тиранию на «потом». А сейчас он прикидывал, что такое — разэтакое могут разнести или поджечь разлетающиеся бомбы. Сколько и куда их улетело – поди знай при таком раскладе!
Вот поэтому следующую партию разных снарядов готовить к ликвидации поручили Сэму. Днепров не сомневался в своем выборе. Коркин тут вообще не годился — вся служба у него под лозунгом: «Как бы чего не вышло!». Но ничего хорошего из этого лозунга не получилось, скорее наоборот. Наконец-то у него наметилась более приятная перспектива … да и Бог с ним. Во всяком случае, Днепров отпускал его с легким сердцем.
Короче, Сэм с вдохновением взялся за подготовку. Командира же ошарашили новостью — к ним на «джипах» едет целая группа наших генералов и военных представителей стран «вероятных друзей» для проверки хода ликвидации оружия в соответствие какого-то там международного договора. А наши-то и рады стараться! Днепрову поручили, чтобы здесь грохнуло с ярким эффектом.
— Ага! С адмиральским … — проворчал Волынский.
— Но-но! Типун тебе на язык! — одернул его Днепров
— А что? Вероятность неприятностей и всяких отказов, промахов и «залипух» тем выше, чем солидней уровень проверки и присутствующего начальства! — Сэм интерпретировал вольным стилем один из законов Мэрфи на войне.
— Умный, да? Вот иди и проверь, чтобы твой Мэрфи тут за себя не порадовался!!! А то еще отличимся до уровня мировой прессы и телевидения!
Сэм никого не собирался радовать всякими неудачами и классическими ошибками. Все было сделано как надо и он еще раз сам в этом убедился. А на всякий случай поубирал от греха подальше всех известных ему «вечных тормозов» из своего любимого «эльдробуса»[6], строго-настрого наказав дежурному никуда не выпускать их из казармы. Пусть себе спят, ибо матрос безопасен только тогда, когда спит — желательно еще, чтобы зубами к стенке. Тогда командир спокоен, а если командир не нервничает − он способен заломать любую задачу!
Высокая делегация прибыла в гарнизон, сопровождающий персонал устроил им легкий полевой фуршет на природе. Потом они подъехали к полигону, не забыв о выпивке и закуске. И какой такой русофоб сказал, что везде и всюду могут пить только наши? Щас! Представители «вероятных друзей» явно обогнали наших генералов. Не каждый может быть генералом, ибо это не звание, а — счастья! И закалка у наших покруче будет, да и знают они когда нельзя, а когда «льзя». Так что …
Но вот «адмиральский эффект», всё же, чуть было не состоялся, и совсем не по вине Волынского.
Что нужно человеку? Как учили всё население Земли товарищи руководители римской империи, «Хлеба и зрелищ». Так как с хлебом единым, то есть – с выпивкой и закуской все было более чем нормально, да еще и Днепров готовил «кулинарную агрессию» у себя в салоне, то оставалась лишь вторая составляющая.
Поэтому, рванув то, что было создано народом для своей защиты, и продемонстрировав мазохисткое стремление к саморазоружению, надо было и представить все это зрелищно и красиво. На дне ямы были аккуратно расставлены якорные морские мины, увешанные подрывными патронами. Рвануть должно было сразу несколько тонн взрывчатки.
И кто-то уже даже выстроил всех гостей на бруствере площадки в сторону взрыва. Чтобы, значит, все красоты зрелища наглядно узреть. Ага! Сэм сразу припомнил, как в обозримом прошлом взрывная волна положила набок пожарный «Урал». Эта не самая маленькая машинка в Вооруженных Силах и весила, вероятно, поболее всех этих генералов в сумме живого веса!
Если бы капитан-лейтенант Волынский еще раз не оглядел район оцепления полигона, то разлетались бы «гости» сизокрылыми пташками вместе с якорными тележками от мин!!
Сэм мысленно перекрестился. Похвалил себя за предусмотрительность, и позвонил Днепрову. Командир с трудом уговорил их спуститься в траншею или пойти в блиндаж и настоятельно порекомендовал открыть рот, чтобы при взрыве не оглушило.
Сэм подготовился, доложил командиру, и получил его «добро».
— Огонь!
Рвануло красиво! Земля как будто сдвинулась со своего места! Огонь, черный дым, куски валунов, тучи щебня, остатки минных тележек— все это стало вырастать страшным внеземным грибом.
— Как атомный! — пораженно прошептал кто-то из подрывной команды.
Оказывается, не все гости смогли остаться на ногах даже в траншее. По матерным комментариям наших и ворчливым отзывам гостей, действо вполне удалось и впечалило искушенную публику. Гости пошли осматривать место взрыва.
Довольный Днепров поблагодарил Сэма и облегченно вздохнул. Представитель штаба повел гостей в командирский салон, перекусить чем бог послал, с ними, как хозяин пошел и командир базы. А Волынскому досталась рутина — осмотр места взрыва и составление отчетов.
У Сэма надвигалась серьезная проблема. Подходили к концу мотки саперного провода. Он был вынужден экономить, более того — при взрывах использовать обрывки провода, разбросанные взрывом, соединяя их меду собой кое-как.
Этот провод давно был выписан, его обещали привезти, но, приходила машина из Полярного, за ней другая, а провода все не было. Наконец Волынский решил использовать при взрыве длинный огнепроводный шнур (ДОШ), которого пока было в достатке.
Взрывные работы продолжались в соответствие с графиком, и командир, скрепя свое сердце, дал разрешение на такой способ подрыва, что допускалось существующими документами, но было явно опаснее и хлопотливее.
Старательно уложив подрываемый боезапас, Сэм укрепил подрывные патроны, вставил детонаторы. Огнепроводный шнур он тщательно закрепил на патроне, чтобы не выскочил в самый неподходящий момент. Три метра шнура, горение которого было рассчитано ровно на пять минут, он подтащил к скату ямы, поджег срез шнура спичкой. Еще раз огляделся и пошел в сторону блиндажа командного пункта. Еще проверив всех матросов команды, он убедился что они в безопасном месте. Все − до единого!
Вместе с командиром залез в блиндаж командного пункта и стал и стал ждать докладов от старших патрулей оцепления.
А вот тут и появился мужичок со здоровенной корзиной с грибами. Он выперся прямо из леса, жизнерадостно помахал рукой в сторону КП и двинулся к ним.
Как ему удалось пройти мимо патрулей оцепления и не заметить бессчетную тучу запрещающих табличек-плакатов, остается загадкой. Все люди вокруг знали об этих взрывах, сотрясающих земную твердь и водные хляби. «Не иначе, как чистый пришелец!» — решил Сэм про себя и пожалел, что зря фактически не положили снайпера где-то в кустах.
Хор возмущенных воплей и залп отборного многоступенчатого мата он просто не услышал. А шнур-то горел, его не остановишь! Внутри него трудолюбивый огонек целеустремленно бежал на встречу к детонатору.
Тогда одним махом Семен птицей перелетел через бруствер, пробежал до ямы спринтерским рывком, да так, что чемпионы бы от зависти обрыдались. Сколько оставалось времени до взрыва — Сэм не ведал. Бежал наугад. Внутри захолодело, под ложечкой противно засосало под ложечкой. Внутренний голос злорадно вещал нескончаемым рефреном: «Вот сейчас, вот сейчас, вот разлетимся на молекулы и кварки и пойдем гулять по свету с тучками и дождиком…»
Он спрыгнул в яму, не устоял, упал на четвереньки, перекатился и вновь вскочил на ноги. Шнура оставалось где-то с полметра, может, чуть меньше. Успел! Дернул за шнур — не тут-то было! Сам же крепил, на совесть и всякий случай! Нож остался в блиндаже, обрезать шнур было нечем. А шнур издевательски шипел. Теперь и удрать уже никак не получится. И вот, когда до взрыва оставалось секунд десять, ему удалось вырвать шнур вместе с детонатором и зашвырнуть его за бруствер ямы. А иначе некому бы было закончить рассказ о храбром минере!
Сразу же раздался резкий щелчок — детонатор сработал. Но силы у него самого не было, а до мощной взрывчатки было уже далеко!
Сердце колотилось о ребра барабанной дробью сумасшедшего марша, холодный пот струился по спине, лицу, стекал со лба и ел глаза. Да-а-а! Обошлось! Молекулы еще подождут …
Можно бы и отдохнуть, но … Оставалось еще одно дело. Волынский, сжав зубы от холодной злости и обуреваемой кипящей жаждой мести, решительно полез наверх.
Он подходил к дядьке грибнику не спеша. По пути он спорил сам с собой, взвешивая за и против.
От сопок бежали два мичмана из патрулей оцепления, радостно крича, сбрасывая теплые бушлаты и доброжелательно засучивая рукава. От дороги бежал е грибнику командир караульной роты, приветственно размахивая черенком от лопаты.
А с КП уже шли быстрым шагом сам капитан 2 ранга Днепров и с ним Аргуненко, матерясь на весь полигон.
«Ого! Да у грибника сейчас будет очередь!» − понял Сэм и перешел на рысь. «я хоть раз буду первым!» − решил он.
− Здравствуйте! − одевая перчатки, молвил Волынский: − а вы видели в сопках запрещающие таблички?
− Да! − радостно кивнул головой дядька, − там их много!
Всё! Предел терпения кончился. Дальше пошел беспредел! Сэм врезал ему с с левой, с правой, стукнул сверху!
Подлетели мичмана с воплями «Где тебя носит?» тоже приложились.
− Прекратить! − орал Днепров, − вы его сейчас совсем ушибете, матерь вашу!
Но, когда подбежал, тоже не удержался. Стукнул его в грудину и пнул под зад.
− Тащите его к дежурному, пусть пишет объяснительную! Мы его сдадим соответствующим ребятам! Видите, у него в корзине куски взрывчатки!
У него действительно были какие-то осколки в кузовке, похожие на темный янтарь.
Вернулись на КП. Бойцы там стояли удивительно тихие и ужасно уставные. Один командир орал на всех и матерился так, что охрип, а когда попытался закурить — руки заметно дрожали. Аргуненко, воровато оглянувшись, достал флягу и плеснул командиру в кружку добрых граммов сто светлой, чистой жидкости.
Днепров, абсолютно механически, хлопнул одним глотком все содержимое.
— Это спирт! — запоздало предупредил зампотех.
А Днепров уже махал руками, пытаясь или вдохнуть, или хоть что-то сказать. Наконец, кто-то сунул ему крышку от термоса с чаем, правда, не очень горячим, но все-таки … Короче, командир еще и губы обжег …
Волынскому зампотех тоже налил … Тот выпил и закусил салом, услужливо поданный мичманом из цеха подготовки мин.
Днепров тоже закусывал чьими-то бутербродами …
Наконец, он сказал: − Я из-за тебя чуть не получил инфаркт вместе с инсультом! Вылетел, как пробка из бутылки шампанского, совершенно не вовремя и совершенно не туда!
− Я уже прикидывал, как тебя по сопкам собирать!
− А собирать было бы нечего! Ни от меня, ни от этого сукина сына ничего бы не осталось! Ну, может молекулы, атомы и кварки за пару сотен метров друг от друга! И летали бы наши души над Ефимовкой до конца света! − беспечно пошутил Сэм, еще не совсем отошедший от приключения.
− Вали отсюда и отдыхай! Я еще не решил, что тебе выписать: то ли Героя, то ли мешок звездюлей!
Аргуненко проворчал: − А у нас за подвиги начальство чаще звездюлями расплачивается. Они и дешевле, и ближе. однако!
Тем временем искали Федосеича, так как дело надо было доделать, а Семену впечатлений уже хватило на пару дней.
Через час на полигоне рвануло. Все прошло штатно, и Старый частично реабилитировался. «Еще бы! Пельмени слеплены, вода вскипела моими усилиями. А Федосеич только и сделал, что шнур запалил …
Казармы закачало, из щелей посыпалась пакля и всякая замазка со штукатуркой. В рубке дежурного со шкафа выпали папки и книги.
− Мать твою! − испуганно выговорил пленный грибник, напомнив о себе. И тут же получил от мичманов по подзатыльнику. Те тоже сильно испугались за дядьку, когда он проперся на полигон через их рубеж.
Так вот, несмотря на то, что все вроде обошлось практически без потерь, подвигов и приключений с тяжелыми последствиями, Днепров на Волынского был в обиде и демонстрировал это при каждом удобном, а, тем более неудобном случае.
− Семен Геннадьевич, я вас боюсь! − часто повторял он. И вспоминал, как Аргуненко его чуть не добил неразведенным шилом.
− Я вас реанимировал, из небытия достал! А вы!!! − огрызался зампотех при случае.
Вот такая история про минера Сэма, молекулы, атомы и кварки.
[1] Приказа 400 еще не было, и подличать среди офицеров принято не было тоже.
[2] Боевое зарядное отделение — отсек в мине, торпеде где расположена взрывчатка и детонаторы.
[3] То есть — трехзвездочный коньяк. Раньше, во времена Российской империи, его звали «шустовский». Теперь, на новый лад, кличут «бренди». Но раньше он был все равно лучше. Я, правда, тоже!
[4] Есть такой провокационный тост: когда выпьют первую, то говорят: «А на одной ноге еще никто не стоял (не ходил)! И это где-то справедливо! А вот насчет трех …
[5] в те времена так оно и было, верю, а что сейчас в этих бутылках — утверждать трудно. Но сами армяне по данному поводу очень сомневаются!!!
[6] То есть – личного состава, Л/С, От разговорного: «эль – дробь – с»
Белько Виктор Юрьевич
