«Эльдробус — одно из любовных наименований всех матросов и старшин срочной службы, имеющих счастье проходить службу на вашем корабле».

(Из устного словаря военно-морского сленга)

Если у вас есть личный состав или л/с (эль дробь эс или эльдробус), вам  нужно учесть столько «если»…

Если, проявляя инициативу, матрос может выполнить несколько действий, он выбирает именно те, последствия которых наиболее трудно устранимы.

Если есть переборка, стена или вообще гладкая поверхность, даже скала, то посмотрите внимательно — там обязательно будет написано (нацарапано) «ДМБ-…».

Если полезные традиции трудно внедряются в жизнь экипажа, то вредные трудно искореняются.

Если целую неделю на корабле нет пьянок, драк и синяков — значит, вы все же чего-то не знаете.

Если за тот же период на корабле чего-то не сломали, не сожгли и не стащили — пожалуй, вы тоже чего-то не знаете!

Если матросы ходят вокруг вас веселые и счастливые, вы точно чего-то не знаете! Следствие: Не успокаивайтесь, пока не узнаете! Может быть, не совсем еще поздно!

Если вам кажется, что матрос не сможет сделать в этой ситуации ничего пло­хого, то это только на первый взгляд.

Если вахтенный матрос упорно борется с соблазном сна, то сон все равно по­бедит!

Матрос уверен, что на вахту его ставят не для выполнения каких-то конкрет­ных задач, но лишь для того, чтобы он мучился какое-то определенное время.

Если говорят, что матрос пьет все, что горит — не верьте, диапазон вероят­ных продуктов его возлияний гораздо шире.

Если вы считаете, что сделали все, чтобы уберечь своих матросов от водки и алкогольных суррогатов, то — напрасно. Матрос пьет все, что даже и не пахнет спиртом, а о последствиях думает уже потом, когда они уже проявляются.

Матрос может отравиться и таким суррогатом алкоголя, имя которого даже еще не внесено в каталог ядов в самой-самой  военно-медицинской академии за все время ее существования. Иначе говоря, никому до него в течение около 300 лет пить это даже в голову не приходило.

Бутылка на корабле опаснее, чем корабль в бутылке. Алкогольные напитки на корабле соизмеримы с зажигательной смесью — по вероятным последствиям.

Уличенный в употреблении спиртного неопровержимыми доказательствами и даже валясь с ног от опьянения, матрос всегда говорит, что пил только пиво, ну а если и водку, то только сто грамм (максимум). Причем, пил он ис­ключительно из-за того, (конечно, если этому верить), что или  ему не пишет девушка или из дома пришло плохое письмо, или в знак протеста против не­справедливости жизни, или от черствости командира…

Бороться за справедливость матрос начинает исключительно в пьяном со­стоянии. Даже последний обормот старается подвести благородную мотива­ционную базу под свое скотское поведение, тем более, если последствия уже на чем-то или ком-то сказались слишком очевидно.

В состоянии достаточно ощутимого опьянения матроса раздирает желание обличать грехи начальства, а также бороться за свои, якобы попранные, права.

Под все свои пьяные грехи матрос попытается подвести оправдательную базу из давних, известных ему каким — либо образом по слухам и сплетням грехов командования.

Чего бы ни было налито в бутылке, которую вы забыли спрятать или сде­лали это формально, жидкость обязательно будет обнюхана, опробована, а за­тем и выпита кем-нибудь из ваших матросов.

Если матрос будет точно знать, что в спиртное добавлен страшный яд, он не откажется от затеи с выпивкой. Он попытается его обезвредить при по­мощи какого-то хитроумного способа (о котором он когда-то от кого-то слышал), а потом все равно попробует это пойло (как бы там оно ни называлось!) на вкус, героически преодолевая засевший в глубине души страх.

В эпоху разгула рыночных отношений, с устранением, практически, про­блем доступа к приобретению спиртного нашим любимым личным составом, проблема борьбы с последствиями отравлений всякой дрянью снялась сама по себе. Сейчас травятся исключительно «паленой» водкой, купленной где-то по дешевке, «с доставкой к борту».

При виде женщины не очень тяжелого поведения или бутылки водки, а тем более и того, и другого вместе, матрос полностью теряет всякую способность к управлению.

Еще ни одному матросу не удавалось преодолеть искушение водкой.  Пер­спективная возможность выпивки (особенно дармовой) начисто отшибает у матроса чувство долга, способность реально оценивать обстановку, страх от­ветственности, остатки воспитания и инстинкт самосохранения. Отказ от вы­пивки считается среди них признанием собственной трусости и даже мужской неполноценности.

Здравый смысл матроса редко бывает трезвым.

Если голова матроса не занята чем-то служебно —  или общественно-полез­ным, то  тело начинает заявлять о своих низменных потребностях,  которые его  праздно-скучающая голова тут же найдет способы, как реализовать.

Стремлению выпить любую алкогольную жидкость, подвержены даже те матросы, которые к этому и не склонны. Хотя бы из чувства непонятной ро­мантики и противоречия установленным порядкам. Эти же чувства придают одним им понятный шарм выпивки в трюме, кожухе трубы или вообще — даже в гальюне.

Огнетушитель на щите или на креплении, питьевой или аварийный бачок на штатном месте — идеальное, с точки зрения матросов, место для вызревания самодельной браги. Каждый матрос, прячущий спиртное в эти места, всегда считает себя в этом смысле первым новатором в истории человечества.

Дальновидность большинства матросов не распространяется дальше при­лавка винно-водочного магазина. Его больше интересует бутылка водки за ук­раденный дорогой прибор сегодня, чем приличный срок наказания за него завтра.

Материальные ценности вокруг него воспринимаются матросом уже в виде бутылок водки, выменянных на эти самые ценности.

Выраженное в письме к родителям современного матроса возмущение на­чальников тем, что их чадо пьянствует целых два раза в месяц, приводит их к радостной мысли, что тот начал вести трезвый образ жизни. Потому что еще с восьмого класса он пил каждый день до потери всяческой сознательности.

Чадолюбивые родители сами имеют целый арсенал средств и методов для об­мана начальников своих сынов, пытаясь снабдить «деток» водкой, которая спровоцирует их дальнейшие «подвиги». За которые, в конечном счете, опять платят родители. Только значительно дороже.

Матросы не могут просто, «по-тихому», употребить добытое ими спиртное. Они обязательно должны учинить что-то эдакое, от чего потом у них же станут волосы дыбом. А тем более, у их начальников… Причем. пьяное брожение по людным местам  или по ночному кораблю — это еще самое безобидное проявление!

Демонстративное периодическое публичное уничтожение собственными ру­ками отобранного у матросов «трофейного» спиртного, особенно добрых старых национальных напитков, оставляет у офицеров болезненные рубцы на сердце.

Кроме всех известных способов добычи и проноса водки на корабль (в часть), у матросов есть еще в запасе парочка новых, о которых вы еще не знаете, каким бы служебным опытом вы уже ни обладали к этому моменту.

Курение в «неположенных» местах (что следует читать как: «где попало») — неизлечимая болезнь, окурки и обгорелые спички, как ее язвы, можно найти в любом укромном уголке. Не нашли? Плохо искали!

Если не производить своим «юным друзьям» внушительные «вливания в про­филактических целях» о вреде курения,  то….Тогда, рано или поздно, придется приглашать к себе аварийную партию с соседних кораблей.

Матрос, более всех доставляющий хлопоты командованию, оберегаемый офи­церами от нападок сослуживцев в первые месяцы службы, в конце службы заставляет тех же начальников защищать от него новых молодых моряков. Причем, в тех же ситуациях.

Кубрик (или казарма) — последнее место в жизни мужчины, где он находится под присмотром семи нянек. Но все равно может остаться «без глаза».

Процесс поддержания воинской дисциплины — это вечный процесс незату­хающей борьбы, аналогичный борьбе «брони и снаряда».

Наведение уставного порядка — это поддержание его в кубриках или боевых постах , как минимум, три раза в день!

В рундуке каждого матроса лежит «фитиль» для его начальника!

Если сегодня ваш матрос встал в строй не бритым — значит, завтра он нас…т  вам  в трюм,  а послезавтра залезет  на деревья на постоянное место жительства!

На корабле существуют разные «шхеры» и «шхерочки», где матрос пыта­ется  укрыться от недреманного ока своих начальников и выключиться из распорядка дня. Следствие: если дверь боевого поста или другого служеб­ного помещения закрыта и опечатана, вроде бы, и снаружи, это еще не значит, что за ней никого нет!

Доведение вами до ушей матросов документов и сообщений о разных страш­ных и ужасных случаях, о дурных и подлых поступках их «братвы» почему-то непременно подталкивает, кого ни — будь из них на повторение попу­ляризованного «подвига», но на качественно новом уровне исполнительского мастерства.

Некоторые матросы даются под наше начало и командование за какие-то страшные грехи наши. Поэтому, когда приходит время их увольнения в запас, отцы-командиры рады за подчиненных не менее их самих. Но среди них есть еще и такие «индивидуи», что их увольнение — национальный праздник всего экипажа.

Загрузка продуктов на корабль — единство и борьба противоположных на­дежд: помощника по снабжению — загрузить все без потерь, а матросов рас­ходного подразделения — сделать личный запас продуктов «на всякий слу­чай».

Если же при загрузке им все-таки не удастся заготовить продукты к очеред­ной «тайной вечере» вахты, они просто заболеют от потери самоуважения к себе.

При погрузке продуктов банки со сгущенкой, тушенкой и компотом непости­жимым образом разлетаются по всем невероятным отверстиям и ук­ромным местам, всяким вентиляционным каналам и трубопроводам, кабель-трассам и даже электрощитам под напряжением.

Если у вас есть в подчинении матросы, то вы всегда должны помнить, что когда цирковой тигр сидит на неудобной тумбе и занят одной мыслью — как бы с нее не свалиться, то тогда и только тогда его не интересует, какой на вкус его дрессировщик.

Следствия: 1) матрос всегда должен быть занят, и тогда вы сможете рас­считывать на свое свободное время;

2) отдых экипажа — это всего лишь смена вида деятельности;

3) замученный футболом, эстафетами и кроссами матрос, как правило, с со­дроганием думает о самой перспективе самоволки и других «подвигах Ге­ракла»;

4) интенсивные строевые занятия с личным составом экипажа:

а) способствуют повышению его аппетита;

б) улучшению процесса мышления;

в) уменьшению концентрации дурных гормонов в крови;

г) способствуют появлению в головах у проштрафившихся матросов трез­вых мыслей, вроде: «И с чего это я, собственно?»;

д.) учат ваших матросов ценить хорошее настроение и доброе отношение к ним  командования;

е) позволяют им самостоятельно приходить к мысли, похожей, напри­мер, на: «Чего же это нам не хватало в жизни, кроме дополнительных строе­вых занятий?».

Теорема  безопасности: Лучше замучить организм матроса организо­ванным спортом, чем он сам  затравит его алкоголем!

Доказательство: В замученном теле — здоровый сон! А во время сна матрос наиболее безопасен! Голова, возвышающаяся над утомленным спортом телом менее склонна к подготовке авантюрных поступков.

Командное первенство между экипажами кораблей бригады по кроссу гаран­тирует отвращение у его участников к самой мысли о самовольных отлучках. И тем более, чем ближе  к 100% списочной численности  командование  сможет  приблизить  состав этих сборных команд!

Матросское письмо — образец виртуальной  реальности, где 90% вымысла же­лаемого, а остальное — лучшая (или худшая) часть действительности в зави­симости от адресата и впечатления, которое необходимо на него произвести.

Кто сразу же пишет домой что-то похожее на: «живу я хорошо, так мне, гаду и надо», или: «мичман называет нас очень мягко: раздолбаи… плюше­вые», — обычно не унывает и в более сложных ситуациях.

Готовясь к увольнению в запас, матрос готовит «ДМБ-овую» форму, памят­ный альбом, сувениры, собирает песни и морские «афонаризмы» и, конечно, заранее сочиняет легенды о дальних походах и личных подвигах. В качестве сувениров он пытается увезти с собой самые невероятные вещи, как лично из­готовленные, так и прикупленные, а также те предметы, которые просто где-то и у кого-то «плохо лежали».

Если бы матрос смог, он попытался бы сделать «сувенир» и из ядерной бое­головки. К счастью, пока ему этого сделать не дают…

Если матрос, вооруженный кистью и ведром с краской, закончил работу и с задумчивым видом рассматривает борта, надстройки и переборки — немедленно дайте ему новое задание. Иначе потом одной матросо-силой  устранить последствия его дизайнерской инициативы будет невозможно!

«У  матросов — служба срочная, но мне все больше кажется, что срок этот дали, все-таки, мне…» (из письма лейтенанта своему товарищу).

Принцип безопасного управления: хороший начальник всегда знает лучше матроса, чего на самом деле он хочет, и предоставляет ему возможность пол­ного удовлетворения потребностей, но только… в своем собственном пони­мании.

Офицер обязан в период борьбы с разгильдяйством, ленью и бестолково­стью матросов умудриться еще и научить их тому, что хоть как-то дает им моральное право называться моряками, причем с минимальными последст­виями от их экспериментальной деятельности.

Он (офицер) также обязан не дать матросу закончить свой земной путь траги­чески, вплоть  до увольнения в запас с военной службы, как бы тот ни старался и не стремился к этому  и не сопротивлялся бы всем  заботам о нем.

Разъясняя необходимость и тактику  борьбы за живучесть корабля в море своим матросам, необходимо  доходчиво объяснить, что они тоже находятся на этом корабле, а  в море бежать от аварии особенно некуда.

Долгие тренировки приводят к полному автоматизму необходимых практиче­ских навыков, а длинные лекции — к полному остекленению глаз и мозгов.

Действия начальника должны быть организованы так, чтобы исключить вся­кую возможность противодействия.

Матросы (особенно переведенные к вам разгильдяи) затрачивают гораздо больше времени на изучение слабых мест у начальников и в организации службы и подходят к этому вопросу более серьезно, чем это делают началь­ники по изучению подчиненных.

Матрос готов признать свое поражение перед задержавшим его патрулем. Если это не в присутствии девушки или «зеленых» боевых друзей.

Ничего так не способствует подъему чувства гордости за принадлежность к флоту и всплеску остроумия у матросов, как наблюдение длительных строе­вых занятий подразделения боевых армейских друзей.

Если вы искренне считаете, что экипаж вас понял и «проникся» — вы чего-то не учли.

Если вы хорошо продумали, подготовились и успешно провели инструктаж, то найдется пара-другая матросов, которые даже не слышали вас.

Приведенный на инструктаже устрашающий пример вопиющего головотяп­ства кто-то должен повторить на практике, но уже с более впечатляющими по­следствиями.

Если вы очень уверены, что ваше приказание понято — проверьте! Потому что если его можно исполнить хоть как-то иначе — то «бойцы» так и исполнят, особо не задумываясь, как будет лучше.

Матрос исполняет приказание не так, как надо, а так, как понял. И как, ему думается,  будет проще.

Как и бывший премьер, матрос тоже хочет, как лучше, но только для него са­мого. Получается, хуже. Как всегда —  для его начальника.

Если матросы заскучали, значит, в ближайшее время офицерам станет не до скуки.

Если части «эльдробуса» все же удалось стихийно расслабиться, то командо­ванию придется долго напрягаться. Самостоятельно или под руководством старших начальников.

Чем больше корабль, тем меньше вероятность найти на нем заскучавшего и спрятавшегося где-то матроса до того, пока он чего-то не «отмочил».

Оставшись без контроля, группа матросов будет поступать так, как посту­пил бы самый легкомысленный, рисковый и, по их же выражению, самый «безбашенный» из них. После происшествия никто из них, каждый в отдель­ности, не сможет вам объяснить, что заставило его лично поступить так по-идиотски.

Следствие: девяносто шесть из ста мероприятий, которыми матросы сами попытаются заполнить свое свободное или  просто то  время, когда  они почувствовали себя без контроля,  повлекут за собой  клинические, административные и  даже уголовные полследствия ….

Военно-педагогический парадокс: Если в экипаж попадает матрос, обладающий каким-либо пороком: склонностью к пьянству, хулиганству, неподчинению и т.д., то вскоре у вас таких матросов добавится за счет других членов экипажа. А если вы получите умного, грамотно и дисциплинированного — то точно таких у вас не прибавится. Болезнь — штука заразная, а вот здоровье — никогда!

Любое существо, одетое  в  полосатую тельняшку — будь то пчелы, осы и матросы,  требует от окружающих повышенной бдительности и готовности к неожиданным осложнениям обстановки. А от тех, кто пытается управлять ими —  еще и смелости и твердого характера!

Осы потому тоже одеты в полосатые тельняшки, чтобы  все были  начеку  и ожидали от них какой — ни будь гадости.  Поэтому,  наблюдая своих дорогих подчиненных, помните, что осу лучше не гладить! Так же, как  и оса,  матрос считает своим все то, что плохо охраняется. Особенно, если это сладкое, вкусное или дорогое. А, кстати, зебры полосатые — изо всех видов и пород лошадей труднее всего поддаются дрессировке, и тут же забывают все, чему их научили, как только тренировки прекращаются! Зато отличаются злопамятностью…

Отдельный «отмороженный индивидуй», попав в благополучный до этого коллектив, способен его самостоятельно перевоспитать. Бывшим «отлични­кам» при нем становится стыдно вести себя прилично в соответствии с ко­мандирскими требованиями. Если «индивидуя» «аккуратно не размазывать» ежедневно за каждый его не одобренный вами шаг.

Никто не может точно сказать, как поведет себя группа матросов, осознав­ших, что они остались без контроля. Тем более, они сами…

Матрос пытается доказать группе своих товарищей, что он и есть самый худ­ший среди них. Понятно, что с нашей точки зрения.

Матросская любознательность имеет самые разрушительные последствия.

При определенной организации и некотором старании матрос может заста­вить взорваться то, что до него никогда не взрывалось за всю историю циви­лизации. Или загореться — то, что гореть не может даже в принципе.

Рискованность поведения матросов прямо пропорционально зависит от уве­ренности в анонимности своего «подвига». Чем больше корабль, тем больше там личного состава, тем больше помещений, которые остаются бес­контрольными, и тем насыщенней «негативами» скрытая от вас ночная жизнь ваших любимых подчиненных. Но все потому, что труднее вычислить органи­затора возможных «подвигов».

«Скотоклизм» — разбор старпомом группового проступка матросов, связан­ного с опьянением некоторых из них до скотского состояния.

Матрос — экспериментатор по своей сути, а суть его экспериментов состоит в поиске путей осложнения жизни начальников. Если он уверен в анонимно­сти своих поступков, рискованность экспериментов существенно возрастет.

Матрос постоянно определяет пределы терпения офицеров, и чем дальше, тем наглее. Уступчивость начальника расценивается как поощрение к увеличе­нию объема требований.

Если ваш матрос найдет любой непонятный предмет или капсулу, он обяза­тельно будет пытаться самостоятельно это вскрыть и разобрать. В результате, может удивиться не только он, но и еще много людей. В том числе врачи и патологоанатомы.

Если ваш матрос смог засунуть руку в какой-то трубопровод «в интересах службы», это не значит, что вы сумеете помочь ему вытащить свою конеч­ность обратно, не распилив эту самую трубу.

Рано или поздно, но должен найтись идиот, который попробует влезть или вылезти в иллюминатор, не отягощая свои мозги сравнением его диаметра и собственных габаритов, и прочно застрянет там, как бы механики ни поливали его матом и всеми имеемыми маслами. На «радость» всем начальникам и для развлечения экипажа. Поэтому, в том числе, новые корабли делают с миниму­мом иллюминаторов в корпусе.

Матроса всегда раздирает желание лично выяснить, насколько на самом деле опасны те действия и поступки, о каких предупреждают и которые за­прещают его «занудливые» командиры и начальники.

Матросы — как белки, прячут свое имущество по «шхерам», воруют друг у друга, обчищая «шхеры» товарищей, и перепрятывают «трофеи», потом забы­вают, где и что прятали. И так далее, и так далее…

О чем бы вы ни спросили дремлющего вахтенного, он ответит: «А я не сплю!».

Поднятые среди ночи по учебной тревоге опытные «годки» добираются до боевых постов быстрее других. Чтобы занять наиболее удобные места и про­должить прерванный сон.

Статус «годка» вещь довольно дорогая. Недаром за хитрым ходом командо­вания по его ущемлению должен последовать не менее хитрый ход старослужащих по его восстановлению.

Ни один КПП не в состоянии остановить матроса, стремящегося проникнуть через него в любом направлении, потому что вахтенный, как правило, молодой матрос, без страха получить по голове способен проверять документы только у офицеров или в их присутствии. Дежурный же «прилипает» к грелке и реагирует только на довольно высокие звания или узнаваемую внешность известных начальников.

Никто и никогда не остановит матроса, бегущего или идущего куда-то быст­рой походкой, тем более с повязкой на рукаве. Даже если и подозревают, что он бежит к ближайшей койке или даже «за забор». На веру принимается любая самая фантастическая цель. И тем более, никто не оскорбит своим недоверием гордого морского орла, уверенно несущего, якобы,  куда-то какой-то мусор в ведре или ящике.

Молодой матрос подобен неразорвавшейся бомбе — как по непредсказуемо­сти поведения, так и по возможным последствиям.

У молодых матросов проявляются много различных симптомов хрониче­ской болезни, известной как «АНС», или «абсолютное нежелание служить». Причем, как скучно-старых, так и оригинальных.

На «бойца» и дверь бежит. Синяки у молодых матросов действительно появ­ляются от неумения быстро перемещаться по палубам и трапам. Но лишь иногда.

С каким «годком» черт не шутит, когда «зам» спит!

Кроме штатных матросов на каждом корабле есть какие-то «матросы ТРАП, ЛЮК и КОМИНГС», которые и являются авторами всех синяков и «шишек» у молодых матросов, если им, конечно, верить. Ну, и кто же им поверит? Ува­жающий себя начальник им не верит. Если только просто не делает доверчи­вый вид, когда не хочет копаться в навозе, кропотливо раскапывая зерно ис­тины.

Если вам представляют неправдоподобную версию случившегося — не верьте! А вот если слишком правдоподобную — не верьте тем более! Правда — она всегда где-то посередине!

Ничего так искренне не оскорбляет нагло врущего вам матроса, как ваше на­смешливое неверие в его ложь.

Помещение, в котором хранятся вещи молодых матросов, притягивает всех ваших воров сильнее, чем кота — сметана. Поэтому обязательно будут по­пытки вскрыть это помещение, во что бы то ни стало.

Форма одежды молодых матросов — объект постоянных посягательств со стороны старослужащих и источник ваших неприятностей.

На соседнем корабле молодое пополнение всегда кажется более способным и лучшим, чем у вас.

Молодой матрос выполнит сначала приказание «годка» Феди, а лишь потом — ваше, если вы не проследите. «Годок» может дать ему по голове «за низкую исполнительность», а вот вы — нет.

«Этот молодой  боец  совсем не понимает по-хорошему, сколько его не бей».

( Объяснительная записка комсомольца Ш. из материалов персонального дела)

Дарвинизм на флоте: «Годки» — это хищники, «караси» — их кормовая база, а офицеры, как лесники, пытаются максимально сохранить популяцию последних, причем замполиты — всех, а командиры у себя на корабле — только здоровую ее часть!» — вольная трактовка теории Дарвина применительно к кубрику. (Из разговора умных курсантов 3 курса Калининградского училища.)

Главная задача офицера — обеспечение безопасности матросов от них самих и им подобных в условиях активного сопротивления их этому.

Пока мы разбираемся с одними неприятностями, наши матросы уже готовят нам следующие.

Процесс становления молодого матроса начинается с того, что его ближай­ших командиров каждый день ставят «на уши» начальники повыше. За его личные упущения и подвиги.

Матросы делятся на невротиков и психотиков. Невротики страдают сами, психотики заставляют страдать других. Но от тех и от других, прямо или кос­венно, в первую очередь страдают их начальники.

К грядущим праздникам наш любимый личный состав готовится не только под нашим руководством. Но может и самостоятельно. Вот это-то нас и вол­нует больше всего.

Мотивы поведения матросов находятся за пределами логики вашего понима­ния.

Много умных матросов притворяются бестолковыми. Очень похоже, что именно потому, что они умные. Предположение, что у ваших подчиненных три извилины (на кубическую милю) изначально неверно. Остальные просто построены и спрятаны и законсервированы таким образом, чтобы их не замечали и не использовали в период военной службы.

Провокация — это попытка матроса заставить вас выйти из себя, да так, чтобы вы забыли вернуться обратно.

Матросу трудно подняться до офицера по многим параметрам. Поэтому он стремится заставить офицера опуститься до его уровня, заставив того разма­хивать руками, ругаться с пеной у рта отборным матом, впадать в истерику и т.д. Тогда он чувствует себя вполне удовлетворенным…

Матросы редко ругаются матом. Они обычно им просто разговаривают.

Каждый «годок» на своем личном опыте может написать монографию: «Ме­тоды и способы нелегальной ночной жарки картошки на корабле» или «Ночная жарка картошки как форма протеста против авторитаризма». А каждый старпом — такую же монографию, но потолще, а по названию где-то и что-то около: «Main kampf und бачкование».

Если смена обеспечения на корабле ночью не поела «трофейной» картошки — она работала или очень хорошо, или очень плохо.

Если иллюминатор буфетной кают-компании не нависает над морем, он бу­дет использоваться как «окно выдачи дополнительного питания» личному со­ставу. Умение добыть «дополнительное питание» свидетельствует о высоком неформальном статусе добытчика.

Если матрос сел за пульт, его начинает мучить вопрос «А что будет, если по­вернуть эту ручку (нажать кнопку, включить тумблер и т.д.)?». А если пульт оставлен без присмотра и тем более подключен к питанию и системам, это же­лание становится просто неодолимым.

Следствие: не хотите иметь неприятностей, не оставляйте подключенные пульты и приборы без присмотра.

Кабельные коридоры, разные выгородки, кожухи труб и газоходов и т.д.- на­стоящая «Terra Incognita», где наши матросы тайно готовят нам разные сюрпризы.

Личный состав БЧ-5 всегда одет блестяще! От всех  видов смазок и масел, применяющихся в их хозяйстве, приставших к их рабочей форме одежды.

Во время ракетных стрельб матросы и старшины стоят подальше от пультов управления и своих штатных мест, не мешая офицерам работать за них, в це­лях повышения безопасности ратного труда.

Современные ракеты бывают типа: «выстрелил — забыл», а операторы бы­вают следующих типов:    а) «выстрелить забыл»,   б) «забыл — и выстрелил»,   в) «забыл, как выстрелить».

Если матросу дать сразу несколько гаечных ключей или отверток, он дол­жен хоть один (одну) из них потерять.

Из теории обучения в зоопсихологии известно, что быстрее обучаются те подопытные крысы, которые получают щелчок электротоком за ошибки, но дольше сохраняют полученные навыки те, кто получает корм за правильные действия. Однако хотя нашего матроса никто током не бьет, а только кормят, он, долго обучаясь, все равно все быстро забывает.

Отправляя молодого матроса закрыть или открыть какой ни-будь клапан, вы рискуете быть удивленным обратным эффектом. Вначале убедитесь, что он точно знает, куда, в какую сторону вращать маховик этого клапана. Лучше  нарисуйте  эту схему, не забыв отметить, где верх, а где низ, и вручите ему, заранее предупредив, что это не  эротическая картинка. (В 1919 году матрос чилийской ПЛ «Рукумилье», которому не дали такой картинки, отправил свою лодку на дно, вовсю открыв клапан вентиляции АБ в момент ее погружения. Вместо того чтобы закрыть.)

Всякий плохо лежащий предмет должен быть стянут кем-нибудь из матро­сов, т.к. его сначала утащат, а затем будут думать, зачем он, собственно, ну­жен.

Не придумано еще замка, который бы не смог вскрыть любознательный мат­рос.

Если матросу понадобится какая-то деталь из прибора, пусть и весом в один грамм, ему, мягко говоря, все равно, что будет с остальной тонной приборов этой системы.

Запрещающая табличка возбуждает у матросов (и не только у них!) внутрен­ние мотивы к запрещенным действиям.

Табличка, запрещающая проход куда-то, производит на матроса впечатление лишь в одном случае: когда она прикручена к кованым трехметровым во­ротам с колючей проволокой под напряжением.

Теоретические знания личного состава об источниках опасности и механиз­мах разных несчастных случаях провоцируют у них неодолимую тягу к про­ведению «подтверждающих» экспериментов на подручных средствах, но по­трясающей разрушительной силы!

«Если кто-то опять полезет открывать блоки под напряжением, и его лишь немного, совсем чуть-чуть, шарахнет током, — не  переживайте, я потом до­бавлю!» — обещание начальника РТС своим матросам на инструктаже.

Матросы  закавказского происхождения, даже  не зависимо от своего первичного ВУС (военно-учетной специальности),  уже к концу первого полугодия своей службы  оказываются на должностях баталеров, коков и разных хранителей ключей от продовольственных кладовых. Даже  теперь — только с российским гражданством.

Чем более матрос приближен к начальству, тем более он распущен и внешне и внутренне, по форме и содержанию. Чем это самое начальство выше, тем правило верней.

Если высокое начальство не справилось с матросом, доведя его наглость до предела, оно сошлет его к вам на исправление — туда, где начальник — по­проще, а служба — потяжелее. Если к вам перевели матроса из центра, какого-то штаба или другой «элитной» части, это значит, что он этого долго доби­вался и совершил много подвигов, но из скромности ни он сам, ни его быв­шее командование вам о них не расскажут. Пока он их вам наглядно не проде­монстрирует в новой фазе, да еще добившись в этом значительного совер­шенства.

Если к вам переведут матроса из какого-нибудь центра, который уже там предварительно достаточно созрел для совершения «подвига» и совершил его в первые дни службы на вашем корабле, то виновным за это все равно назна­чат вас.

В период вынужденного безделья аппетит личного состава повышается прямо пропорционально длительности этого периода.

Морская болезнь одних — это дополнительная нагрузка для других и оправда­ние для приступов махровой лени — у третьих.

Проявленная забота о личном составе никогда не останется им  не отомщен­ной.

После каждого случая вашего доверия к подчиненным должно наступить ваше искреннее раскаяние.

Ни за что так дорого не расплачиваются командиры, как за собственную до­верчивость и доброту к матросу.

Матрос — у него душа и повадки неприхотливой гордой  морской чайки, и где он присядет, там и отдохнет, а где отдохнет —  там и нагадит.

Наивное доверие к матросу — это всего лишь сладкие воспоминания о пер­вых месяцах лейтенантской службы, а доверчивость, как невинность и бес­платное приложение к лейтенантским погонам, скоро потеряется, когда вам «старшие товарищи» наглядно продемонстрируют, что за своих подчиненных надо лично отвечать.

«Проблемные» военнослужащие  — это не носители собственных проблем. Бог бы с ними! Но это организаторы ваших будущих крупных проблем…

«Мавр сделал свое дело»… и вовремя успел убежать от дежурного.

«Кубричный авторитет», проявляющий на публике, перед матросами, сим­птомы психопата-лидера, в каюте, в присутствии одних только офицеров, ста­новится вполне вменяемым и более понятливым. Правда, после возвращения в привычную среду происходит рецидив и даже прогрессирование болезни.

Прежде чем убедить разгильдяя-матроса выполнять свой долг перед Роди­ной, нужно как-то объяснить ему, чем же он так одолжился перед ней, что платить приходится именно ему, а не другим его сверстникам из обеспечен­ных семей, которые где-то учатся в вузах и отдавать этот самый долг не соби­раются.

Воспитательная работа — это не ключ к сердцу матроса. Это — набор разных отмычек. Поэтому пользоваться ими могут только достаточно опытные и специально обученные  мас­тера.

Работа по воспитанию ваших подчиненных — это не цель, это путь. Поэтому, надо вести их за собой, не выпуская ни на минуту из поля зрения, и. тем более,  не давать им увлекать вас  во всякие удобные им тупики, закоулки  и на  тихие проселки.

Чтобы попасть к вам на корабль, личный состав должен пройти фильтры всей вертикали штабов, в которых осядут люди, умеющие чертить, рисовать, работать на компьютере или имеющие высокие спортивные разряды, музы­кальное образование и другие достоинства. А вот тех, кто достался вам, вы должны сами научить чертить, рисовать и т.д., и вы это сделаете, потому что иначе просто не выжить.

«У кого есть спортивные разряды, кто умеет играть на музыкальных инстру­ментах, чертить и хорошо рисовать? Поднять руки! А теперь твердо за­помните, что, если об этом узнает замполит, то эти руки я вам лично поотру­баю!» (Пламенная установочная речь командира БЧ-5 перед матросами мо­лодого пополнения.)

Лучше других служит тот матрос штабной команды, которому сразу же «не­навязчиво» намекнули, что служить он может не только в штабе, но и на каком-нибудь далеком острове с девственной экологией.

Остров — это место службы, где матрос тоже может бегать в «самоход». Но только по его периметру вдоль береговой черты.

Служебный энтузиазм возникает у матроса не тогда, когда он узнает, что кто-то служит лучше него, а тогда, когда он осознает, что есть места, где служить ему будет намного тяжелее. И у него есть реальный шанс проверить это на своей шкуре.

Предупреждая подчиненных об опасности их разгильдяйства и глупости, надо иметь в виду, что кое-кто просто не может вас понять. Потому что не­чем! Не позволяет объем извилин. Поэтому, организация службы строится та­ким образом, чтобы глупые поступки любимого личного состава были просто технически невозможными.

Объем извилин матроса не в состоянии усвоить излагаемый ему учебный материал, ибо он уже загружен перерабатыванием воспоминаний о «гражданке», мыслями о «черном треугольнике»,  ожиданием обеда -процентов на 95, в сумме, это уже примерно к 10-й минуте занятия. А вот остальными пятью процентами он будет учиться настоящему делу военным образом. Поэтому на 11 минуте его надо внутренне, или даже внешне, слегка встряхивать!

Личный состав вездесущ! Ну, не то что бы  у него совсем проявилось  недержание мочи, но он считает своим долгом сделать это везде, где его застала эта физиологическая потребность, прямо там,  где его не видят, оставляя желтые подтеки.  По при­чине лени и в качестве формы протеста. Как обиженный кот…

Личный  состав бывает везде, проникает всюду  и, в первую очередь туда, где ему быть не положено, нельзя или опасно!

Если во время пожара вы не уследили за своими подчиненными, то най­дется какой-нибудь балбес, который героически кинется его тушить в фильт­рующем противогазе и даже попробует в нем отравиться угарным газом.

При утрате вахтенным офицером бдительности может найтись кто-то, кто по­пробует понаблюдать за погружением своей же подводной лодки из ограж­дения рубки.

Если во время стрельб не все двери на верхнюю палубу перекрыты, кто-то за­хочет познакомиться со стартующей ракетой или РГБ, причем поближе. Скорее всего, это будет кто-нибудь из вестовых или баталеров.

«Все то, что смертию грозит…»,

Матроса вашего манит!

Он, если б смог, в ракету б влез

С отверткою наперевес!

Он сможет удивить весь мир!

(Не видит если командир…)

Матросы (к сожалению, и не только) изучают морскую терминологию со слов тех, кто о ней лишь что-то слышал, и чаще всего, не совсем то, что надо. Иллюминатор они называют, например, «ломатором». Потому что довольно часто и очень успешно ломают его крышкой себе пальцы.

Если у вас нет трудностей с личным составом, это значит:

а) у вас нет личного состава, за который вы полностью отвечаете;

б) его у вас слишком мало;

в) у вас все еще впереди;

г) вы уже забыли, что это такое.

Когда-нибудь потом многие из ваших бывших подчиненных, скорее всего все же оценят ваши труды и заботы, и, может быть, даже, что вы об этом узнаете.

К удивлению автора, эта глава остается актуальной даже для экипажей с преобладающим количеством матросов и старшин контрактной службы…

С.Ф.ИЛЬИН (В.Белько)