Караульная служба является одним из воинских таинств, которой посвящен отдельный Устав, казалось бы регламентирующий все аспекты ее несения от А до Я.
Но какой бы умной ни была книга, даже такая как Устав гарнизонной и караульной служб, где каждая строка написана кровью ни одного поколения воинов, она не может предусмотреть коллизии реальной жизни.
В этом я убедился воочию, когда в конце второго курса киевского морполита заступил разводящим гарнизонного караула. Этот караул был необычен не только местом несения службы, но и повышенной ответственностью. Комендатура, где располагалось караульное помещение, находилась за глухим каменным забором – это плюс, но караулу в случае непредвиденных обстоятельств запрещалось применять оружие, так как здание комендатуры стояло в центре города у многолюдной станции метро – это минус.
После соответствующего инструктажа и развода мы приняли караул у курсантов сухопутного училища связи. Выставив первую смену часовых, начали осваиваться в необычном караульном помещении. Само здание было старинной постройки, повидавшее многое на своем веку, поэтому у плотно зарешеченных стекол, сквозь которые с трудом пробивался свет, обнаружили весьма убедительные оконные проемы полутора метровой ширины. Отдыхающей смене можно было вполне там обосноваться для отдыха. Говорят, за этими прочными стенами в дореволюционную бытность сиживал сам легендарный Котовский.
Планомерное несение службы нарушилось лишь одним обстоятельством: в комендатуру был доставлен необычный задержанный. В те времена было редким явлением самовольное оставление части военнослужащим. Задержанный оказался дезертиром со стажем. Его розыск длился полтора года, что было по тому времени фантастическим сроком. Самовольно оставив одну из отдаленных частей, он попался по глупости. На железнодорожном вокзале, завидев патруль, он стал убегать, чем вызвал интерес к своей персоне. Патрульные знали свое дело хорошо, поэтому без труда задержали беглеца, который оказался без документов, а затем, как выяснилось, еще и дезертиром.
Как было установлено, на него имели виды и правоохранительные органы. Ему так долго удавалось скрываться от закона, благодаря таланту ладить с женским полом. Он знакомился с одинокими молодыми женщинами, задерживался у них на месяц-другой. Войдя в полное доверие, крал деньги и драгоценности, после чего бесследно исчезал, и находил очередную жертву. В ходе следствия было выявлено одиннадцать пострадавших. Они все в один голос утверждали, что не говорили пройдохе, где хранят свои сбережения. Следователь первым делом поинтересовался у дезертира, как ему удавалось безошибочно находить деньги, ведь в ограбленных квартирах все было на своих местах, а не перевернуто вверх дном. На что тот дал впечатляющий ответ: «А, что тут мудреного. Подходишь к шкафу и открываешь дверцу, за которой находятся бельевые полки. Отсчитываешь вторую полку снизу, запускаешь руку под белье и достаешь сверток с ценностями или кошелек. И вся хитрость».
Как со мной доверительно поделился следователь, приехал он домой и прямиком к шкафу. Отсчитал вторую полку, нырнул под бельевую стопку и извлек пакет с деньгами. Жена удивленно хлопает ресницами и к нему с вопросом, мол, что за чудеса, как он догадался, где она прячет деньги?
Вот таким результативным оказался следственный эксперимент. Дорогой читатель, а у вас в доме, не там ли хранятся деньги? Перепрячьте пока не поздно, мой вам совет.
Но, вернемся в комендатуру. Когда солнце начало клониться к закату и к метро устремилась толпа народа после окончания рабочего дня, наш задержанный попросился в туалет. Часовой у камер вызвал меня, как разводящего. Открыв камеру, мы повели его в необходимое заведение, вход в которое был с внутреннего двора, огибающего здание комендатуры. Задержанный зашел внутрь помещения справлять нужду, караульный встал ближе к двери, я расположился чуть поодаль. Показавшись в дверях, конвоируемый начал что-то рассказывать вкрадчивым убаюкивающим голосом. Мы молчали как рыбы, ревностно соблюдая устав. Но вдруг все изменилось в одну секунду. Оттолкнув растерявшегося конвоира, задержанный вырвался на оперативный простор, и пустился бежать по двору. Его целью было обогнуть комендатуру с тыльной стороны, перемахнуть через забор и смешаться с толпой у метро, вход в которое гудел многолюдьем под самым забором.
Парящие в высоте птицы, наверное, дивились сюжету действа разворачивающегося на внутреннем дворе комендатуры. В гонке преследования лидировал нарушитель правопорядка, он что есть мочи летел по дорожке. За ним несся разводящий с автоматом за плечом, который периодически выкрикивал: «Стой, стрелять буду». На некотором расстоянии от меня бежал караульный, но он безнадежно начал отставать.
Пьянящий воздух свободы гнал и гнал вперед задержанного. Это был случай, когда груз ответственности не прижимал меня к земле, а наоборот, помогал еще стремительней перебирать ногами в процессе гонки преследования. Расстояние между нами хотя и сокращалось, но, судя по всему, беглец достигнет забора раньше, чем я его. Но на беду стрелять было запрещено. У меня мелькнул луч последней надежды. Ведь там, у забора, находится последний редут, еще один наш часовой. Но к несчастью, в отличие от меня, старшины, он не имел опыта срочной службы и поступил в училище сразу после окончания школы. Как-то он поведет себя в такой непростой ситуации.
Мы вылетели на финишную прямую забега. Забор…, вот он, уже виднеется впереди.
– Все, уйдет гад, – в отчаянии думал я.
Для очистки совести, я прокричал:
– Последний раз предупреждаю. Стой, стрелять буду!
Убегающий и ухом не повел. А зря. В этот момент его и настигла вражеская пуля. Он кубарем полетел на асфальт. Через пару секунд, я вихрем налетел на него и начал заламывать поверженному нарушителю руки за спиной. Автомат по-прежнему болтался у меня за спиной. А спас положение часовой Вадик Солодухин. Когда бегущая процессия приблизилась к нему, он мирно, одним глазом, подремывал под тенью здания. Мой крик привел его в чувство. Не понимая, что происходит, он отделился от стены и бросился в ноги преступнику. Тот споткнулся об него и рухнул на землю. Вот таким не стандартным порядком произошло это запомнившееся задержание, спасшее наш караул от больших неприятностей.
С этого момента, Вадик Солодухин из вчерашнего школьника, превратился для меня в настоящего курсанта – будущего офицера. И не суть важно, каким образом осуществилась эта метаморфоза, ведь главное не форма, а содержание поступка. А это, с его стороны, было преодолением себя, неуверенности в своих силах и возможностях. В горниле подобных поступков, когда превалирует слово «надо» перед «не могу», мальчики и начинают становиться мужчинами. Не ведая тьмы, не оценишь свет. Не пройдя испытания, не закалишься характером. Это аксиома верна сегодня, также как и вчера. А где, как ни в армии воспитывается сильная воля и крепкий дух, которые как никогда могут быть востребованы в будущем, в грядущих сражениях добра со злом, в войнах за жизненное пространство, энергетические и водные ресурсы.
